Понедельник, 27 ноября, 18:40
— Было весело.
Брук уже полтора часа потягивала бокал пива.
— Я ведь говорил, что тебе это пойдет на пользу, — самодовольно заметил Девин.
Сердце Брук встрепенулось, но она была решительно настроена не позволить пиву лишить ее здравого смысла. Девин много смеялся и шутил, ничуть не меньше, чем с остальными учителями, которых они встретили в баре. Брук только удивлялась, сколько учителей собралось здесь на время скидки. Очевидно, работа вызывала стресс не у нее одной.
— Когда они собираются домой?
Он, похоже, удивился.
— Сегодня же понедельник. Мы останемся и посмотрим игру.
— Какую игру?
— «Футбол в понедельник вечером». Игра. Пожалуйста, скажи, что ты шутишь.
— Нет. В моей семье не увлекаются спортом.
Девин поерзал в кресле, устраиваясь поудобнее.
— А как же вы развлекались?
— Настольные игры. Викторины. Все в таком роде.
Его губы дрогнули.
— А я-то себя занудой считал!
«Я так не думаю». От этой мысли у Брук закружилась голова, и она стала отчаянно подыскивать слова, которые помогли бы поддержать разговор.
— Библиотекарь говорит, ты используешь свои познания в математике во вред.
Он расхохотался.
— Она просто сердится, потому что я все время выигрываю в тотализаторе. — Он приподнял бровь. — Тебе стоит поиграть в тотализатор. Я помогу тебе сколотить состояние.
Он снова рассмеялся, и ее словно окатило теплой волной.
— Состояние, да?
Он пожал плечами.
— По крайней мере, больше пяти баксов ты не потеряешь.
Она вздохнула.
— Пять баксов — это целое состояние.
Он напустил на себя философский вид.
— Еще никто не разбогател, получая зарплату учителя. Ты ведь знала об этом, верно?
— Об этом я, конечно, знала.
— Но ни о чем другом не догадывалась?
— Я мечтала учить детей любить книги. Вот только у меня ничего не получается.
— Мэнни и сигнальный огонь не дают тебе покоя, так?
— Мне страшно при мысли, что я, возможно, подталкиваю его на ужасные поступки.
Девин вздохнул.
— Брук, человека нельзя заставить сделать то, чего он делать не хочет. У всех этих мальчиков есть заморочки. У Мэнни это огонь. У Майка — воровство.
— А что у Джеффа? — хмуро спросила она, и Девин закатил глаза.
— Никто не понимает Джеффа. Я уже несколько месяцев пытаюсь пробиться к этому ребенку. В нем есть какая-то жестокость. И это один из самых умных детей, которых я встречал.
Брук растерянно моргнула.
— Джефф?
— Да. Мальчишка — математический гений. Если бы он не попал в Центр для малолетних преступников, его завалили бы стипендиями.
Брук оживилась.
— Когда ему исполнится восемнадцать лет, его досье отправят в архив. Прошлое не должно лишать его возможности поступить в хороший колледж.
— Это неважно. Парнишку арестуют уже через месяц после выхода из Центра.
Брук охватило негодование.
— Как ты можешь так говорить? Как ты можешь разочароваться в нем?
Девин сделал официанту знак принести еще бокал пива и снова повернулся к Брук. В его глазах читалось сожаление.
— Я не разочаровывался в нем. Он сам в себе разочаровался. Я бы все отдал за то, чтобы изменить это, но я слишком часто с таким сталкивался. Тебе это тоже предстоит.
— Я не хочу становиться такой же измученной, как… — Она взяла себя в руки и замолчала на полуслове.
— Как я? Ладно. Но будь осторожна, Брук. Эти мальчики опасны. — Он поднял взгляд к телевизору, висевшему над стойкой бара. — Похоже, завтра будет снег.
Тему он сменил резко, но эффективно. Брук взяла сумочку.
— Прости, Девин. Я не должна была так говорить.
Он вздохнул.
— Нет, ты права. Я и правда измучен. К сожалению, либо ты учишься равнодушию, либо они выводят тебя из равновесия. Я разрываюсь между желанием спасти их и запереть раз и навсегда. Иногда они до чертиков меня пугают. — Он заметил, что она взяла пальто. — Ты не останешься посмотреть игру?
Она умирала от голода, но покупка подарков на Рождество пробила солидную брешь в ее бюджете. Никаких кафе до января.
— Нет. Мне нужно идти домой и готовиться к урокам на завтра.
К ее удивлению, Девин встал и помог ей надеть пальто.
— На улице темно, а район не самый благополучный. Я провожу тебя до машины.
Понедельник, 27 ноября, 19:45
Рид хрюкнул от неожиданности, когда в живот ему врезался чей-то острый локоть. Он сердито уставился на сестру, и та ответила ему таким же сердитым взглядом. Он поставил тарелку обратно в раковину.