— Надумал в какую мореходку махнуть? — поинтересовался Денис.
— В Одесскую, наверное, — Ленька вытянул ноги, откинулся, опершись руками о землю, бросил на Дениса насмешливый взгляд. — А ты на данном этапе куда нацеливаешься?
— Сам знаешь — мы с Вадимом в военное училище думаем.
— Куда, значит, иголка, туда и нитка?
— Причем тут иголка? Я хочу в танковое, он — в военно-инженерное.
— Несерьезно все это, братцы архаровцы, — назидательно изрек Ленька. — Я понимаю — война бы предвиделась. А так: всю жизнь ать-два левой — мало интереса.
— Дурак ты, Капитоша, — в сердцах отозвался Вадим. — А германский фашизм?
— С Германией на десять лет пакт о ненападении заключен. А там еще на двадцать перезаключим. Это раз. Второе — Германия не будет воевать на два фронта, у неё еще на шее Англия висит. А за Англией кто? Америка. То-то. Газетки надо читать, обалдуи…
Пока Ленька ораторствовал, Денис незаметно обошел его сзади и подхватив под мышки с восторженным воплем: «Топи грррамотея!» поволок к воде. Вадим попытался схватить Леньку за ноги, но тот стал отбиваться, и вдруг все трое ухнули в реку, подняв такой шум, что в сотне метров от них с паническим кряканьем взмыла стая диких уток.
Вдоволь нанырявшись в теплой воде, вылезли, попрыгали поочередно на правой и на левой ноге, вытряхнули из ушей воду, оделись, смотали удочки и двинулись домой. Солнце стояло высоко, заметно припекало. За изгибом Саволы воздух дрожащими струями поднимался от нагретой земли. Высоко в синеве неба парил ястреб.
Друзья чувствовали себя умиротворенными, чуть уставшими и голодными.
— А не дурно бы, господа особы, теперь пожрать, — переиначив фразу из рассказа Чехова, выразил общее желание Вадим.
Пожевали дикого чеснока.
Миновали заросли ольшаника, впереди на взгорке показалось железнодорожное полотно, за ним — дома поселка. Прибавили шагу.
— Сегодня в клубе «Волга-Волга» — двинули? — предложил Денис.
— Дело, — согласился Ленька. — Хотя я — третий раз, да фильм хороший.
— Подписано и скреплено печатью, — заключил Вадим. — Но до чего брюхо подвело — калошу бы съел.
Ленька рассмеялся:
— Моя бабка сказала бы: дешевле похоронить, чем прокормить.
— Это вон, случайно, не твоя бабка чешет в поисках любимого внука!
Навстречу им, от окраинной улицы, выходившей в поле, спешила сгорбленная старушка с клюкой. Шагала она необычно быстро, временами, подхватив край длинного подола, прикладывала его к глазам.
— Что это она? Плачет вроде, — удивился Денис.
Когда поравнялись со старушкой, увидели, что морщинистое ее лицо действительно мокро от слез. Остановились, невольно тронутые ее горем, одновременно у всех троих мелькнула мысль: умер кто-то из близких. Старушка прошла мимо, и вдруг замедлила шаги, вытерла краем подола лицо, обернулась к ним:
— Война, ребятушки, война…
Друзья недоуменно переглянулись: бабка определенно не в себе.
— Какая война, бабушка, с кем? — ласково, точно перед ним был несмышленый ребенок, спросил Ленька.
— С ерманцем, милый, с им, проклятущим.
Ленька разулыбался:
— Да полно, бабушка. С Германией у нас договор о ненападении на десять лет. Мир то есть…
Старушка махнула рукой и заспешила своей дорогой.
— Во дает, войну какую-то выдумала, — Ленька хмыкнул и пальцем покрутил у виска. — Не иначе с приветом бабка…
— Ладно, братцы, двигаем, а то околею с голодухи.
Вадим зашагал вперед. Обернулся к друзьям:
— Услышала, наверное, старушка звон, да не знает где он.
— Перепутала чего-нибудь, — согласился Денис.
Дом его находился недалеко от окраины. Он простился с друзьями, договорившись в пять вечера встретиться в сквере напротив райкома, чтобы выпить ситра, а затем махнуть в кино. Войдя в сени, Денис услышал за дверью гудящий, увещевающий голос отца. В такое время дня отец никогда не бывал дома. Сердце Дениса сжалось от зловещего предчувствия. Открыл дверь, переступил порог. У стола, прижав мокрый скомканный платок к глазам, сидела мать. Отец стоял сзади, темными широкими ладонями гладил ее по плечам. Поднял на Дениса незнакомо-суровые глаза. Сказал негромко:
— Война, сынок. Немцы нынче утром напали на Советский Союз. Бомбили Севастополь, Минск, другие города… Так-то, брат… — Склонился к матери. — Ладно, Лизонька, собирай обедать, мне до военкомату надо.
ГЛАВА ВТОРАЯ
1
В тот день в сквере перед райкомом трое друзей встретились на два часа раньше чем договорились. И были они там не одни, весь поселок собрался на митинг. Потрясенные ребята слушали гневные и скорбные слова знакомых и совершенно незнакомых людей, горевших одним и тем же огнем — лютой ненавистью к фашистам, так подло, с коварством закоренелых преступников, разорвав договор о ненападении, ударивших как ножом в спиду.