А со стороны склада все разрастался оранжевый свет, горел сарай, в котором хранилось продовольствие. Денис подбежал к тому месту, где только что видел убегавшего. Перед ним неподвижно вниз лицом лежал человек. Перевернул — на него смотрели остекленевшие глаза.
Послышался топот многочисленных ног. При свете пожара Денис увидел группу подсменных караула во главе с караульным начальником.
— Живо тушить склад! — приказал Денис.
Железные бочки с водой, к счастью, не пострадали от взрыва, в ход пошли ведра. Через несколько минут Глотов привел поднятый в ружье взвод, и огонь быстро погасили.
Один из часовых подвел стонущего человека в гражданской одежде. Он зажимал рукою правое плечо, сквозь пальцы, сочилась кровь:
— Вот, товарищ гвардии старший сержант, убегал от склада, я его ранил. А всего их было двое, но второй убёг…
— Не убёг, — вытирая рукавом разгоряченное лицо, сказал Денис. — Этого — перевязать и — в караулку. Глотов!
— Слушаю, товарищ гвардии старший сержант!
— Бегом к радисту, свяжешься со штабом полка. Доложи: произведена диверсия, пострадал продуктовый склад, один диверсант убит, другой легко ранен, пусть пришлют особистов.
К Денису подошел Максимов (два дня назад ему присвоили звание сержанта) и сказал:
— Этого я знаю. Местный житель Гонтарь.
Денис подумал, что, возможно, и второй диверсант из местных и при свете ручного фонарика показал его солдатам. Но убитого никто не знал.
На рассвете прибыл старший лейтенант Павлов с двумя солдатами. Контрразведчик был хмур, глаза его мерцали недобрым огнем.
Мурашки поползли по спине Чулкова.
— Как все произошло? — спросил он Чулкова строгим голосом. Но, смягчившись, тихо добавил: — Только подробно. Здесь и мелочи важны.
Денис, пытаясь сосредоточиться, некоторое время молчал. Искал свою вину. Как действительно все это могло случиться? Начал вспоминать.
Глотов еще до назначения сюда Чулкова сумел основательно запастись трофейным продовольствием.
Денис дал указание не роскошничать, а добавлять к пайку расчетливо. Чтобы подольше сохранить трофейное продовольствие, накануне ЧП намеревались перенести все запасы в просторный погреб, который Максимов по доброте душевной соорудил сверх программы, по уговоренности с Макаром. Но около шестнадцати часов из полка нагрянула колонна автомашин за минами, и начался аврал. На погрузку мин Чулков поставил почти всех солдат. Вскоре на базе не осталось ни одной ракеты.
— Что-нибудь случилось, товарищ гвардии капитан? — поинтересовался тогда Чулков у возглавлявшего команду офицера.
Капитан пробормотал что-то не очень внятное. Денис понял: тот не имел права что-либо говорить или же сам мало что знал.
В это время радист вручил радиограмму. Назаров вызывал Чулкова в дивизион на завтра. Время почему-то не уточнил.
— Вот там все и узнаете, — улыбнулся капитан. — Одно могу сказать: загудит скоро на нашем участке фронта.
— Это я и хотел знать, — оживился Чулков.
Радостная весть о возможном наступлении взбудоражила Дениса. Затишье на их участке фронта не давало покоя. Любое затишье предвещало грозу и слава богу, что грозу эту начнут наши войска.
Охранять, в сущности, стало нечего. А продукты можно перенести в погреб и завтра — люди и без того устали. Сказал об этом Глотову.
Потом проводил Галю. И опять к помощнику:
— Дай человеку выспаться. На ходу клюю носом. Возьми все в свои руки.
Глотов к просьбе Дениса отнесся с пониманием.
Чулков не стал напоминать ему о бдительности — не малое дитя, сам должен понимать. Кто знал, что это могло случиться именно в такой момент? Впрочем, и в действиях Глотова он не находил каких-либо просчетов. Ни один из постов он снимать не стал, только вместо двух часовых у каждого склада Глотов, как потом выяснилось, оставил по одному, в том числе и у сарая, где хранилось продовольствие. За время погрузки солдаты очень устали. Денис согласился с Глотовым: за одну ночь вряд ли что случится с продуктами.
И как раз ночью рвануло…
Примерно такие вот сведения сообщил Чулков Павлову. Единственное, что скрыл от контрразведчика — не хотелось бросать тень на Глотова, — что развод проходил под командой его помощника. Впрочем, эти подробности не очень-то и занимали старшего лейтенанта. Зато Павлов насторожился, когда сообщили, что в раненом диверсанте опознали одного из жителей поселка.
Вскоре стали известны и некоторые подробности о Гнате Гонтаре (так звали задержанного). Доставленные из поселка жители — трое стариков и сгорбленная женщина — рассказали, что этот человек избежал мобилизации в Красную Армию из-за давней болезни. Документы, найденные в его доме, подтверждали: Гонтарь страдал тяжелой формой туберкулеза. Жил Гнат с двумя маленькими девочками-близнецами, которым вместе, как они сами сообщили, было «уже восемь лет». Вдовец с двумя сиротами жил в общем-то тихо и смирно. Соседи только руки разводили: с виду тихий и скромный человек, а такая ненависть к советской власти!