А полковник, пытавший Сурина, как раз и хотел знать, что за страшное оружие применили против них русские? Сурина, конечно, сожгли бы заживо — полковник понял, что солдат дурачит его. Испытывая чудовищные муки, Николай ценой собственной жизни старался помочь сражавшимся товарищам. Полковник был потрясен мужеством советского солдата и не нашел в себе сил застрелить Сурина.
Подоспевшие комсомольцы отбили у мучителей Николая. Но он вырвался, догнал полковника на искалеченных ногах и задушил бы его, не потеряй сознания. Их и нашли обоих в глубоком обмороке. Пленный полковник потом не раз восхищался железной волей Сурина. Сам же Николай даже слышать не хотел похвал в свой адрес, а особенно когда его самоотверженность ставили в пример.
— Все бы на моем месте поступили также, — упорно твердил он. — Фашисты казнили мою мать и сестер. Они вытерпели муки за меня, почему же я должен быть слабее?..
…Вот и сейчас Николай с досадой отвернулся, когда на него указал подполковник.
— Ни к чему это, — пробормотал он вполголоса, но Назаров не слышал его слов. Командир полка глубоко, надрывно дышал. У него вздрагивали пальцы, когда он подносил спичку к папиросе. Командир опасался власти гнева. Он был страшен в такие минуты и, зная об этом, силой воли подавил чувство лютой ненависти к предателю. Успокоившись, он ровным голосом спросил:
— Кто ваш резидент?
Гальский испуганно заморгал, заюлил глазами.
— Ну? — негромко произнес Назаров.
— Председатель артели инвалидов в Константиновке.
— Фамилия?
— Сыпняк. Василий Игнатович Сыпняк.
— Настоящая фамилия?
— Не могу знать. Он еще с довоенки.
— Адрес.
— Большая колхозная, семь.
— Пароль?
— Меня знает в лицо. Для других... я это сам слышал... «У вас имеются кирзовые голенища?» Отзыв: «Армейских дефицитов держать не имеем права». Новичок должен сразу же ответить: «Простите. Может найдется какой-нибудь другой материал для сапог?». Ему должны ответить: «Зайдите в пятнадцать часов» или другое какое-то время, но армейская терминология должна соблюдаться обязательно.
— Ваша главная задача?
— Весь ваш полк должен был взлететь на воздух. Еще зимой, месяца три назад. Но я запутался в ваших маскировках. Часто их меняли, а я… я не мог так быстро сообщать. Рацию мне запретили. Связь только через тайник. Не успевали за вами наши… — Гальский поперхнулся. — То есть, я говорю, когда забросили в этот район.
Командир полка, повеселев, бросил быстрый взгляд на Чулкова.
— Значит, запутался? И бедные диверсанты к тому же не успевают за нами. Придется, наверное, распорядиться, чтоб наши гвардейцы, — поднажал Назаров на слово «наши», — помедленней действовали.
Из последующих показаний диверсанта выяснилось, какие мощные силы бросил абвер и другие секретные ведомства на борьбу с грозным оружием Красной Армии. По словам Гальского в Германии действовали шпионские школы, специализировавшиеся только по гвардейским минометам. Абвер нес большие потери. И не только из-за отличной организации советской контрразведки. Будущих агентов набирали из концентрационных лагерей, из числа пленных, многие из них, очутившись в советском тылу, являлись с повинной.
Гальский уверял, что и он пошел в разведывательную школу в надежде немедленно сдаться НКВД. Но по своей вине допустил роковую ошибку, сообщив еще в школе о своих детях. Перед вылетом его строго предупредили: если Гальский изменит, его дети и все родные будут уничтожены. Потому и тянул лямку. Если б Гальский был уверен, что ему поверят и доверят какую-то ответственную и тяжелую операцию, пошел бы на все, готов выполнить любое задание НКВД. Но этот вопрос уже не интересовал Назарова, этим должны были заниматься компетентные органы.
Вызвав караул, Назаров приказал доставить шпиона к старшему лейтенанту Павлову.
4
Штаб армии установил строжайший режим соблюдения секретности на плацдарме. Подготовку к наступательной операции во что бы то ни стало следовало провести совершенно незаметно. Когда еще начинали сооружать траншейный город, землю на поверхность выбрасывать запрещалось. Ее ночами тайно вывозили и высыпали в овраги и лощины.