Может так бы случилось и на этот раз — сектор его обороны позволял маневрировать, — не появись с трех сторон еще по два танка. Они вывалились из-за горизонта внезапно.
Было ясно, что здесь не было случайности — те три экипажа, что преследовали его сзади, успели связаться по радио со своими. Его окружали, за ним охотились специально. Проскочить сквозь этот гребень было невозможно.
Пришлось тормозить. Прямая наводка, как он ни пытался ее применить, не удалась — ни одной возвышенности вокруг не увидел. Взял самый высокий угол прицела. Выпустил две мины. Перелет был значительный, в вилку брать танки немыслимо. Попытался еще раз проскользнуть мимо трех танков, когда они скрылись в лощине. Но гитлеровские танкисты, наверное, предвидя этот его маневр, рассыпались веером.
Валентин заметался, надеясь на скорость быстроходной машины. Но веером вдруг стали расходиться, подчиняясь, видимо, одной воле, и другие вражеские машины.
Клещи! Это был конец.
И тогда Колесников решился. Но коль уж пришел конец, то пусть он будет с музыкой погромче.
— Не возьмешь, мерзавцы! — злорадно крикнул Валентин.
План созрел мгновенно. Заметив три воронки от мин, он зашкандыбал по ним одной стороной автомашины, давая понять, что подбит. Потом газанул в холостую. Мотор «студебеккера» уже порядком поизносился и сильно дымил.
Со стороны казалось, что установке самостоятельно не выбраться. А тут справа стеганули по кабине пулеметной очередью. Пули разбили боковое стекло и прошили крышу кабины. Он решил имитировать тяжелое ранение или смерть, хотя не получил и царапины. Позу выбрал такую, чтобы все видеть и получше приготовиться к взрыву установки с боевым комплектом.
Этот его маневр, кажется, возымел действие. Танки прекратили огонь.
И только теперь к горлу Валентина, как тошнота, подкатил страх: вдруг побоятся приблизиться к дему? Могут ведь подло, издали очередью из пулемета?.. Может уже целятся? Если так убьют, установка попадет целехонькой в руки фашистов…
Валентин почувствовал, как под пилоткой зашевелились волосы. Хотелось рвануть запал. Но это же от слабости! И приказал себе: выдержка, выдержка! Им не жизнь его нужна, установка.
Вот уже пятьсот… триста метров. Вот, лязгнув траками, остановились передние два танка. И тут же звон металла раздался сзади. Откинулись люки, и один за другим оттуда стали выкатываться танкисты. Они торопились и что-то торжествующе орали. Вот справа и слева почти одновременно к боевой машине прижались два танка. В радостной ухмылке едва не растянулся рот Валентина — худшего для себя эти дурни-танкисты вряд ли могли придумать. Цепляясь за элероны и швеллерные крепления, немцы стали карабкаться сзади кабины на установку. Справа, рвали дверь, чтобы вышвырнуть его, Колесникова, уверенные, что он уже стал трупом. Эти люди в черном, одуряюще пахнущие соляркой, саранчой облепили установку. И галдели, хохотали.
Этот их хохот был нестерпим. Он бил в самое сердце, душил и сминал.
Хватит!
Колесников внезапно выпрямился. Закричал:
— «Катюши» захотелось?! Получайте, гады!..
В небо взметнулся огромный вихрь оранжевых брызг. Сдетонировали и четырнадцать ракет, прижавшихся к направляющим. Колоссальной силы взрыв разметал танки. Два из них, что стояли по бокам, были уничтожены, третий сильно поврежден. А уйти смог только один — от экипажей восьми танков остались, в основном, трупы. Выжили только двое, но были тяжело ранены.
Таков итог последнего боя Валентина Колесникова. Эти подробности последних минут его жизни рассказали те двое, когда пришли в себя. Никто из них даже заподозрить не мог, чтобы водитель страшной «катюши» остался живым, когда подбили его машину. Один из танкистов сам видел, как брызнули осколки бокового стекла кабины, как забился в предсмертных конвульсиях человек за рулем. А он жил и ждал удобного для него момента. И дождался. За эти минуты люди теряют рассудок или седеют. Между тем советский ракетчик, по их наблюдениям, даже не дрогнул.
Член Военного Совета армии Иван Иванович Зеленков, когда узнает о подвиге Валентина Колесникова, поспешит в штаб фронта, чтобы догнать и изменить представление к награде. Он убедит командующего армией Зарухина, что Колесникову должно быть присвоено звание Героя Советского Союза посмертно.
В тот день подвиг Валентина Колесникова как бы поставит последнюю победную точку. В этот неполный жаркий день августа один лишь полк гвардейских минометов, которым командовал подполковник Назаров, уничтожил сорок фашистских танков. Такого еще не случалось за всю войну. Даже в боях на Курской дуге, где полк особенно отличился, не довелось уничтожить такого количества боевой техники врага, хотя и там был достигнут немалый успех.