— Садись, — секретарь повелительным кивком указала на стул. — Слушаю.
— Хочу, товарищ секретарь, хотя бы чем-нибудь… — Денис проглотил слюну и тихо закончил давно заготовленную фразу: — быть полезным фронту.
— Иди и учись как следует — это самое полезное, что ты можешь сделать для фронта, — решительно прозвучало в ответ.
Денис протянул комсомольский билет и справку.
Секретарь пробежала оправку, подняла на него вопросительный взгляд. В нескольких славах он рассказал, как попал в Москву.
— Вот так история!
— Товарищ секретарь! Но ведь строят много разных дотов, дзотов. Я и с лопатой, и с топором… В деревне родился, не белоручка. Все приходилось делать.
— Значит, хочешь помочь Москве? Что ж, коли приехал, не сидеть же тебе без дела… Дело найдем. — Говоря это, секретарь сняла телефонную трубку, набрала номер. Попросила какого-то лейтенанта Кукуева. — Слушай… Это Хохловская. Понимаешь, тут парень у меня сидит. Приехал к тетке издалека, хочет поработать. Не послать ли его на оборонительные? — Она слушала, кивала головой, затем быстро проговорила: — Хорошо! Сейчас подойдет.
Денис сидел ни жив, ни мертв. Неужто?! Хохловская что-то набросала на клочке бумаги и, вложив записку в комсомольский билет, вручила ему.
— Это адрес военкомата и как туда доехать. Да, — спохватилась Хохловская, — карточек, конечно, нет?
Денис пожал плечами: откуда могут быть у него карточки?
Торопливо скрипя пером, Хохловская настрочила еще одну записку.
— Отдашь это лейтенанту. Ну, счастливо тебе…
Слабая улыбка на миг смягчила утомленное и строгое лидо Хохловской.
Галя ждала на скамейке.
— Порядок, — с гордостью сказал Денис. — Взят на оборонительные. Вот тут адрес военкомата.
— Это недалеко, — оказала Галя. — Четыре остановки, и мы на месте…
Почему-то Денису было с ней легко, словно с новодольской одноклассницей. Казалось, знакомы они давным-давно. И слушать ее было интересно. Дорогой она рассказывала удивительные вещи. Оказывается, большие здания в Москве перекрашивают сейчас так, что сверху на дома они не похожи.
— Это как же так перекрасить можно?
— Я, Денис, и сама не очень понимаю:
— Все же здорово додумались!
— Ага, да еще как! А знал бы ты, что с галками и воронами делается, когда начинают грохотать зенитки или бомбы рваться. Они как сумасшедшие становятся. Носятся громадными стаями… То вверх, то вниз… И орут, орут!
Перед военкоматом толпился народ. Гвалт и шум стоял такой, что надо было кричать человеку в ухо, чтобы тебя поняли. Перед входом в здание сразу четверо выкрикивали фамилии, и каждый из этих четырех выстраивал собранных им людей тут же в шеренгу по двое.
Поодаль, полукольцом охватив шеренги, толпились женщины, дети. Некоторые с грудными младенцами на руках. Молодая женщина, плача, цеплялась за высокого статного мужчину с буйной шевелюрой льняного цвета, мешала ему встать в строй. Он был растерян, поминутно оглядывался на друзей, но никак не мог набраться решимости оторвать от себя жену.
У Дениса эти женщины вызывали противоречивые мысли. Он и сочувствовал им, и досадовал на них. Ну поплачь, но зачем же цепляться, не пускать? Человек на святое дело, идет, Родину защищать. Поощрить, поддержать его надо, а не цепляться, не реветь, словно по покойнику. Но женщины ревели и цеплялись, и никто ничего не мог с этим поделать.
Сквозь эту разноголосую сумятицу Денис протиснулся в помещение. Галю оставил в скверике перед военкоматом.
Лейтенант Кукуев, невысокий, мускулистый, одуревший от шума, суеты и хронического недосыпания, посмотрел на него так, что душа ушла в пятки.
— Я из райкома комсомола… меня послали… товарищ Хохловская, — промямлил Денис и покраснел — до того противным показался ему собственный голос.
Лейтенант ознакомился с поданными ему бумагами и холодным взглядом окинул Дениса. Тот вспомнил про вторую записку Хохловской и протянул ее лейтенанту.
— Во дворе разыщешь Сидорова. Будешь в его команде. Он твой царь, твой бог и воинский начальник. Понял? — без всякого выражения сказал Кукуев.
— А чего ж не понять? — обрадовался Денис.
— Отвечать надо: так точно, товарищ лейтенант.
— Так точно, товарищ лейтенант. Разрешите вопрос?
— Ну?
— В каком звании товарищ Сидоров?
— В звании народного ополченца. Сам увидишь. Двигай. Отдашь вот этот бланк. Все.
Из-за спины Дениса к Кукуеву уже тянулись руки «с бумагами».
Минуть десять ушло на розыски Сидорова. Это был человек лет пятидесяти с седыми редкими волосами. Прочитав бумагу, он удивился:
— Что они, с ума там посходили? Из детского сада скоро посылать будут. Я же сказал: только бывших солдат, владеющих оружием. Черт знает что!