Проснувшись однажды, Денис сказал себе: «Хватит лежать, надо уходить отсюда».
Он поднялся и начал искать свою одежду. Заглянул под кровать, под подушку, в тумбочку.
— Дывысь, який шустрый парубок! Вин зибрався тикаты. А кто будэ травму лечиты?
Это оказал сосед, усач лет пятидесяти. Облокотившись, он следил за Денисом смеющимся взглядом.
Тот удивился: каким образом усач догадался о его намерениях?
С деланным равнодушном оказал:
— Никуда я не собираюсь. Просто одежду ищу…
— Э-э, хлопче, у пораненных одна форма — сирый халат, — усмехнулся сосед. И, посерьезнев, спросил: — Як же тэбэ, такого хлопчика, угораздило до фронта попасть?
Денис скупо рассказал о событиях последних дней.
Сосед вздохнул, уважительно покачал головой.
— Привелось, мабуть, лыха хлибнуть… Ну, будьмо знаемы — старшина Буровко. Сам з Кубани. А ты видкиль, воронежский?
— Так точно, товарищ старшина.
— Бачу, порядок разумиешь. Але ж мы тут не в строю, для тэбэ я зараз — Сергей Кузьмич. Уразумив?
Денис вместо ответа почему-то вздохнул.
Он чувствовал неловкость и в то же время гордость от того, что этот пожилой старшина разговаривает с ним как с равным. Ему захотелось узнать у Буровко при каких обстоятельствах тот был ранен, но не успел он рта раскрыть, как в дверях палаты с двумя узлами в руках возникла тетя Оля. Решительным шагом прошла она к кровати Дениса и, не удостоив его взглядом, обратилась к Буровко:
— У вас ремень есть?
— Э-э, гражданочка, — усмехнулся тот, заметив, как маковым цветам заалело лицо Дениса, — в нашей палате экзекуции катэгорично запрещаются. Бо нэ можно расстраивать цьего геройского хлопця.
Тетка перевела взгляд на Дениса и сокрушенно покачала головой. Затем чинно расцеловав его, принялась расспрашивать и угощать разной снедью из узелочка. На вопрос, как она его нашла, тетка сказала, что привела ее сюда Галя Лаврова.
— Она сейчас здесь? — вырвалось у Дениса.
— В коридоре дожидается, — улыбнулась тетя Оля.
Денис метнулся было к двери, но тетка удержала его за рукав, быстро развязала второй узел, выложила на кровать одежду.
— Одевайся, пойдем.
— Как? Меня отпускают?
— Отпускают. Юлия Петровна, Галина мамаша, разрешила. Заходила я к ней. Дома, говорит, скорей поправится.
— Це так, — поддержал Буровко. — Не зря кажуть: у хати и стины помогають. Одягайся, хлопче.
Прощаясь, сжал в больших ладонях руки Дениса и сказал со вздохом:
— Такый же хлопец и у мэнэ. Може, и вин попав у госпиталь до солдат?..
Расстались дружески.
В коридоре столкнулся с Галей. Тетка ушла вперед. Денис сдержанно поздоровался с девушкой.
— Как ты меня нашла?
— Мне позвонили, сказали, что ты здесь.
— Учишься на курсах медсестер?
— Завтра первый день занятий. Я тебя провожу.
— Ты только и делаешь, что провожаешь меня.
— А ты грубый, Денис.
— Что же я грубого сказал?
— Могу и не провожать.
Галя круто повернулась и пошла прочь по коридору. Денису стало не по себе. Подумал: «За что обижаю-то? Она столько сделала хорошего для меня».
Догнал девушку, преградил ей путь.
— Подожди, Галя. Извини. Я конечно… В общем, мне будет очень… это… приятно, если проводишь… Я тебя… ну… не хотел я…
Галя улыбнулась.
— Ну хорошо, пойдем.
2
Трое суток прожил Денис у тетки. Вечерами забегала Галя, рассказывала о занятиях на курсах медсестер, о преподавателях, вытаскивала Дениса прогуляться. Ночью на час-два приходилось спускаться в бомбоубежище — налетала вражеская авиация. Однажды Галя сказала, что в ближайшие двое-трое суток ей придется поработать в госпитале у мамы, стало быть с Денисом они увидятся только на следующей неделе. И словно нарочно в этот же день тетя Оля сообщила: ее переводят на казарменное положение, племяннику предстоит теперь хозяйничать одному. Денис почувствовал себя как бы в пустоте. Близких, кроме тетки и Гали, в Москве не было. Утром четвертого дня со свойственной ему решительностью сказал себе: «Еду домой». Правда, денег ни копейки, но и то сказать — много ли они стоили теперь деньги?
Настрочил тетке записочку, взял старенький вещмешок, или, как его стали именовать, «сидор», бросил туда краюшку хлеба, несколько вареных картофелин, закрыл дверь, ключ положил под половичок и поехал на Казанский вокзал. План был такой: зайти к старому знакомому коменданту — майору, поведать обо всем — авось поможет уехать…
В приемной коменданта у двери, ведущей в кабинет, стоял старший сержант в щегольской новенькой шинели. На рукаве — красная повязка с надписью «дежурный», на поясе — пистолет.