Старостин не отвергал дружбу Самонова — ему было интересно встречаться с человеком, который владел такими благами, как мотоцикл, радиоприемник с проигрывателем и набором самых редких и дорогих пластинок. Обо всех этих вещах Старостин и мечтать не мог, хотя до самозабвения увлекался техникой. Его мать, после смерти мужа, осталась с тремя детьми и даже велосипеда не могла купить своим ребятам. Починив состоятельному дружку мотоцикл, Старостин получил возможность вдоволь покататься на нем.
Но в училище приятели оказались в равных условиях. Здесь каждого оценивали не по родительскому положению, а по собственным способностям и заслугам. Младший лейтенант Козлов сразу увидел цепкость ума и сноровистость Старостина. Его назначили командиром отделения и вскоре присвоили звание сержанта.
Самонов втайне завидовал Старостину. Стараясь из всех сил, не отстать от него, а где удастся и обойти, Анатолий не очень-то был разборчив в средствах.
Однажды на занятиях в поле, закоченевшие от пронизывающего февральского ветра, курсанты затеяли во время перекура игру в «жучка». Кто не знает, этой озорной мальчишеской забавы!
Дошла очередь до Самолова становиться спиной к товарищам. И надо же так случиться, что от свинцового удара Старостина, Анатолий не удержался на ногах и стукнулся головой о мерзлую землю. Синяк под глазом и шишка на лбу, как говорится, не заставили себя долго ждать.
В том, что это был удар Старостина, Анатолий ни минуты не сомневался — тяжела у сержанта рука.
А через несколько дней на комсомольском собрании в присутствии командира роты Самонов заявил, что командир отделения Старостин занимается рукоприкладствам.
Возмущенные курсанты дружно опровергли заведомую ложь. И все-таки почти две недели Валентина Старостина «таскали» по инстанциям.
Разных людей объединяло под своей крышей военное училище. Но почти все курсанты становились безупречными воинами, сильными духом, верными своему солдатскому долгу.
В конце зимы сорок третьего года произошло событие, которое сразу заслонило собой все будничное, обыденное — и трусоватую спесивость Самонова, и неприятное происшествие со Старостиным, и изнурительность многоверстных маршей.
Остатки трехсоттысячной армии Паулюса сдались в плен. Сталинградская битва завершилась блестящей победой. Сообщение об этом вторая рота встретила троекратным «Ура!»
Служба службой, а дом не выходил из ума. Болела душа у Дениса: как-то без них с отцом приходится матери? Голодно ей, поди, приходится? А тут отец, воевавший где-то на южных фронтах, писал очень редко и скупо. Как он там воюет, больной, с тромбофлебитными узлами? Только отец мог поступить так вот — всем наперекор.
Вспомнил Денис и Раю. Из писем он узнал, что Рая училась будто бы в там городке, где проходил службу и он сам.
Весть эта взволновала Чулкова. Как-то на станции, когда курсанты вместе с девушками из местного медучилища переносили раненых из поезда в госпиталь, расположенный недалеко от вокзала, Денис увидел… Раю. И обознался. Очень была похожа та девушка на его землячку, только ростом оказалась выше. Но глаза точно такие же! Будто она одолжила их у Раи…
Эти глаза будущей медсестры обожгли Чулкова и долгие месяцы не давали ему покоя.
6
Незаметно подошла весна. Расцвели подснежники, потом робко зажелтела мать-мачеха, взвились в небо жаворонки. Их песня будоражила курсантские души. И солнце, солнце… Оно заставляло бурлить шалые весенние ручьи, радовало людей, поднимало настроение.
Усложнилась программа, росла нагрузка. Западали у курсантов щеки, сходил юношеский румянец, пушок на верхней губе и подбородке постепенно превращался в щетину, бугрели и наливались силой мышцы.
Занимались, как выразился Буровко, «по тридцать часов в сутки». Уставы, тактика, политзанятия, стрельба, штыковой бой. Та же программа предусматривала и многокилометровые марш-броски с полной выкладкой.
…Вот на берегу Волги ускоренным шагом движется вторая рота. Курсанты истекают потом под тяжестью солдатского снаряжения. Здесь и вещмешок с неприкосновенным боевым и продовольственным запасом, и лопатка, и противогаз, и скатка, и винтовка.
Денису кажется, что он вот-вот рухнет, испустит дух, улетучится, превратившись в пот и пар. Вадим косится на него, придерживает под локоть. Денис отдергивает руку — еще нянек ему не хватало… Но вот бежать почему-то становится легче. Дыхание выравнивается. Слева от Вадима бежит Самонов. У него закатываются глаза. Вадим на бегу снимает с него вещевой мешок.