— В медсанбат его. Немедленно. А ну, давайте носилки! — распорядился младший сержант.
Раненого уложили на носилки, и двое солдат унесли их. Над пустой могилой осталась стоять винтовка с прикрепленным к ней рубелем.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
1
Медсанбат разместился в трех хатках чудом уцелевшего хутора на правом берегу Днепра. Переправочных средств не хватало, поэтому хутор до отказа был забит ранеными. Разместили их не только в хатах, но и в палатках, поставленных в садах под яблонями.
Три дня Денис лежал пластом. Гудело в ушах, кружилась голова, иногда мутилось сознание. На четвертый день почувствовал прилив сил. Поднялся с кровати и, пошатываясь, направился к двери. Но не сделал он и пяти шагов, как в хату вошел врач в сопровождений медсестры. Вдвоем они уложили Дениса в постель, сестра сделала укол, а врач отобрал исподнее белье.
— Да, брат, без штанов, как без воды — и не туды, и не сюды, — усмехнулся сосед, раненный в обе ноги. Он покопался у себя под подушкой и бросил Денису на кровать новенькие кальсоны. — Получил по штату, да они мне пока без надобности — носи на здоровье.
Только успел Денис натянуть дареные кальсоны, как в хату ввалились трое раненых в халатах. Один из них был знаком еще по училищу — Николай Сурин из третьей роты, земляк.
— Вот знакомься с орлами, — весело заговорил Сурин. — Сережа Казаков, Федя Силантьев. Оба из батальона Тюрина. Как и мы с тобой — несостоявшиеся офицеры. Оба легким ранением отделались. Я тоже ничего, — он пошевелил пальцами висевшей на перевязи у груди правой руки. — А о тебе, брат, ходят какие-то фантастические слухи.
— Какие еще слухи? — не понял земляка Денис.
— Ничего, значит, не помнишь? Тебя сюда солдаты похоронной команды принесли. Из могилы выкопали, пошевелился ты под землей, что ли…
«Не может быть, — подумал Денис. — Зачем же меня закапывали, если я живой?»
Он поднял недоумевающий взгляд на «орлов» — Казакова и Силантьева. Те смотрели на него во все глаза, точно на какое-то невиданное диво. Сказал:
— В горячке могли и похоронить. Ты знаешь, что было…
— Да знаю, знаю… — поторопился заверить Сурин, — Видели, как у Мишина Рога «юнкерсы» долбали. — Он присел на край кровати рядом с Денисом и тихо, будто по секрету, спросил: — Как самочувствие?
— Голова гудит, иногда слух отказывает, ноги слабоваты, — ответил Денис. Подумав, бросил на Сурина подозрительный взгляд, — А что? В тыл отправят?
— Пока нет, но скоро наладят переправу, и загремишь ты куда-нибудь за Урал.
— Ну, нет, это… — голос у Дениса сорвался. Он перевел дух и возмущенно стукнул по колену. — Никуда не поеду, только в свою часть.
— И мы бы хотели в свою часть, только теперь это дело дохлое. Дивизию-то передали соседнему фронту, теперь она воюет много севернее. — Сурин опасливо огляделся, с таинственной миной заговорил: — Слушай, дело такое…
Из его рассказа Денис узнал, что позавчера в медсанбат приезжал капитан из какой-то особой части. Присматривался, кого можно в эту часть забрать. А берут в нее только комсомольцев, окончивших военное училище. В перспективе — офицерские погоны. Сурина и его двух приятелей капитан обещал забрать. Приедет он дней через десять. Если Денис «приналяжет» на свое здоровье — возьмут и его.
— Решай, — завершил свой рассказ Сурин.
Денис задумался. Попасть в свою часть — ничего иного он не желал. Там Вадим, там Буровко, младший лейтенант Козлов, друзья-… Если, конечно, они уцелели при последней бомбежке… Но дивизия теперь далеко и, скорее всего, Сурин прав — загремишь за Урал. А тут — возможность попасть в особую часть. Если в нее берут только комсомольцев с военным образованием, значит она выполняет не обычные, а опасные и ответственные задания…
— Хорошо, Коля, согласен.
— Ну, вот и порядок в гвардейских частях, — Сурин, удовлетворенный, поднялся. — Выздоравливай. Мы еще завтра заглянем.
2
В последующие дни Денис точно исполнял все советы и назначения врача, за исключением хождения. На ногах он проводил больше времени, чем ему разрешалось. Перед капитаном из особой части надо было предстать бравым гвардейцем.
Однажды не удержался, спросил врача — как же это он в могиле не задохнулся? Тот сочувственно сжал его плечо, сказал с печалью в голосе:
— Чудо, брат, пережил. На фронте чего только не случается!.. Под твоим изголовьем песок в блиндаж осыпался. Оттуда, видимо, и поступал воздух… Живуч и крепок организм. Богатырь. А может в рубашке родился. Сто лет жить будешь, Чулков, — и ушел, хмуря брови.
К концу первой декады октября задул холодный ветер. Денису выдали его гимнастерку, брюки и сапоги.