Непременно, Гален был бы в восторге, если бы я все это сделала. Ради его брата.
И правильно, что я беру себя в руки и иду на свидание, пусть это и смахивает на замену — и я пытаюсь найти замену отношениям, которые никогда не были правдой. Мои чувства были настоящими. Остальное неважно, не так ли? Ведь нет таких правил о разбитом сердце, где было бы указано, что отношения должны быть настоящими, ведь так? Конечно, я провожу слишком тонкую грань до безумия, но главное что она есть. И главное, что я не совсем сошла с ума.
Марк сидит рядом со мной, являясь тому доказательством. Я иду дальше. Продолжаю жить своей жизнью. Остаюсь в школе. Поступаю в колледж. Запекаю курицу вместо рыбы. Встречаюсь с другими людьми. И если повезет, буду целоваться с другим человеком к концу этого свидания. Даже если это ничего значит.
— Все в порядке? — спрашивает Марк, когда мы сворачиваем на трассу между штатами.
— Конечно. А что? — мы оба знаем, почему он это спросил.
Манеры Марка явно не позволяют ему сказать напрямую, что я слишком замкнуто себя веду и слишком молчалива. Он говорит:
— Ты какая-то тихая сегодня. Я надеюсь я ничего не сделал, чтобы оттолкнуть тебя и все испортить?
Я смеюсь.
— Это именно то, о чем я только что подумала. Что не хочу все испортить, я имею в виду.
Он кивает, понимающе улыбаясь.
— Что? — спрашиваю я.
Он пожимает плечами.
— Нет. Почему ты так странно смотришь на меня? — я скрещиваю руки на груди.
— Нет. Не смотрю.
—Я не хожу на свидание с лгунишками.
Уже не хожу.
Он смеется.
— Ладно. Если ты так хочешь знать, то я не думаю, что ты можешь его чем-либо испортить.
Я не могу сдержать улыбку.
— О, тебе не стоило говорить этого вслух.
Симпатичный, умный, веселый. А теперь еще и милый. Поэтому хватит ждать, когда зазвонит твоя сумка, дурашка.
— Ты же помнишь, что сама заставила меня сказать это вслух. Но не беспокойся. Я не суеверен.
— Я тоже.
Дорога до Атлантик-Сити занимает чуть больше часа, и мы проводим ее, играя в Двадцать вопросов. Марк самый младший из четверых братьев, хочет стать физиком или аниматором в Мире Диснея — он обещает решить перед окончанием колледжа по своей спортивной стипендии — и самый неловкий момент в его жизни случился, когда на прошлой неделе он вошел к родителям, застав тех в постели.
Его вопросы мне были почти такими же, слово в слово. Кроме одного, который он задает, когда мы заезжаем на парковку у тротуара.
— Вопрос номер девятнадцать: Кто шлет тебе смс-ки целый вечер?
Все, приехали. Пока Марк старательно поддерживал непринужденную атмосферу, водоворот в моем животе превратился в одно лишь напоминание о себе, такое же безвредное, как воронка при сливе в ванной. Но теперь все началось с новой силой. Все шло сегодня слишком хорошо, чтобы быть разрушенным правдой. Но раз уж это может быть первым из многих свиданий с Марком, ложь может испортить его с таким же успехом.
— Гален.
Марк резко втягивает воздух.
— Ладно. Тогда новый вопрос номер двадцать: Стоит ли мне опасаться Галена?
Я смеюсь.
— Каким образом?
— Любым, мне так кажется. К тому же, он крупный парень. Он умеет драться? Или стрелять из пистолета? И ты случайно не говорила ему, куда мы собирались сегодня?
— Нет. Почему ты спрашиваешь?
— Потому что он стоит за твоим окном.
Я перевожу взгляд, чтобы встретиться им с Галеном, стоящим со скрещенными руками в паре дюймов от машины. Марк любезно опускает стекло в моем окне, пока я сижу, слишком ошарашенная, чтобы двигаться, говорить или дышать.
— Эмма, не могла бы ты выйти на минутку и поговорить со мной? — говорит Гален, одаривая меня тяжелым взглядом.
— Эй, Гален. Как дела, мужик? — Марк добавляет немного резкости к своему обычно дружелюбному тону.
— Марк, — кивает Гален, плотно сжимая челюсть.
— Вот так сюрприз, встретить тебя здесь, приятель. Ты тут не один? — Марк хорош в умении пороть чушь.
— Да, я не один. Я здесь с Эммой.
— Серьезно? Это как?
— Она моя девушка. Я думал, что понятно объяснил тебе это раннее, Марк.
Марк усмехается.
— Ну, не знаю, из какой ты там страны, но у нас, когда кто-то из пары решает порвать отношения, второму приходится с этим смириться. Прочувствовал это на своей шкуре, поэтому знаю твою боль, приятель.
— Еще не знаешь,— бормочет Гален.
— Прости? Что ты сказал? — судя по тону, Марк и его и правда не расслышал. Судя по взгляду Галена, он имел в виду точно не боль душевную. Но я-то его слышала. И поняла, к чему он клонит.
— Он ничего не говорил, — обращаюсь я к Марку, вновь обретая дар речи.
— Нет, говорил, Эмма, — шепчет мне Марк, хлопая ладонью по моей ноге. — Но не переживай, я с этим разберусь.
Оставив руку покоится у меня на колене, он обращается к Галену.
—Так что ты там говорил? Или оно не стоит повторения?
Такое чувство, что горячая лава медленно течет по мне, наряду с чувством страха. Повернувшись, я не удивляюсь, когда мой нос почти касается Галена через окно пикапа. Но он не смотрит на меня. Марка, кажется, не волнует его негодующий взгляд. Гален рычит сквозь стиснутые зубы:
— Я еще ничего не говорил. И ты еще не чувствовал боли. Пока. Но если ты не уберешь руку от ее ноги...
Я открываю дверь пикапа. Гален отступает, выпуская меня.
— Эмма, не глупи. Ты не должна говорить с ним. Я смогу постоять за себя в драке, если зайдет так далеко, — говорит Марк так, чтобы Гален услышал.
Хоть он и игрок регби, сомневаюсь, что Марка когда-либо избивали стальной трубой. А удар кулаком Сирены —то есть, Галена, — будет чувствоваться именно так. Я виновато улыбаюсь.
— Это займет всего лишь пару секунд. Я сразу же вернусь, хорошо?
Как только я отхожу от пикапа, Гален с лязгом захлопывает дверь.
— Вообще-то, Марк, это займет куда больше, чем пару секунд. Она уходит со мной.
Марк стремительно выскакивает из машины и встречает нас у задней двери.
— Почему бы не спросить у Эммы, с кем она хочет пойти? Это ведь все-таки ее выбор, не так ли?
В глазах Галена так и читается: "Разберись с ним сама, или придется мне. Хотя, нет, я с удовольствием о нем позабочусь. Не хочу, чтобы ты о нем беспокоилась".
Я стою между ними и от выброса тестостерона можно просто задохнуться. Если я сейчас выберу Галена, шансы на то, что Марк еще когда-то мне позвонит, равны нулю, ну или тому, что Гален самостоятельно съест целый чизкейк (*чизкейк — американский десерт из бисквитного печенья и творожного крема). Если я выберу Марка, шансы, что Гален придержит свои железобетонные кулаки при себе, примерно такие же, как Рейна сделает кому-то комплимент.
Мое желание спасти свидание с Марком почти так же сильно, как и желание спасти его лицо от повреждений. Но спасение свидания вместо его лица было бы немного эгоистичным с моей стороны. Я вздыхаю, сдаваясь.
— Прости, Марк.
Марк тяжело вздыхает.
— Вот как.
Почесывая затылок, он смеется.
— Полагаю, мне стоило быть более суеверным, да?
Он прав. Я все испортила. Мне нужно было спасти наше свидание и его гордость. И мне стоило самой сломать Галену его королевский нос своим собственным кулаком Сирены. Я поворачиваюсь к Его Высочеству.
— Гален, пожалуйста, не мог бы ты дать мне минуту? У тебя будет целый час на разговор со мной, раз уж ты повезешь меня домой.
Ни говоря ни слова, Гален кивает и уходит прочь.
Я не могу взглянуть Марку в глаза, когда говорю:
— Прости пожалуйста. Я не знаю, что на него нашло. Он никогда так себя не вел.
Кроме того раза, когда он едва не убил Торафа, за то, что тот меня поцеловал. Но ведь это же было только из-за того, что Тораф предал Рейну, верно?
Марк улыбается, но при этом улыбка не касается его глаз.
— Что ж, не могу сказать, что виню его. Но точно могу сказать, что ты этого стоишь. Мне всегда не хватало мужества пригласить тебя куда-нибудь. Хлоя обещала меня убить. Ты же знаешь, эта девчонка могла дать трепки не хуже парня, не правда ли? Она говорила, что ты слишком хороша для меня. Думаю, она была права.