Уорден продолжал:
— Хорошо. Сейчас я спущу по шлангу шприц. Кто-нибудь из вас сумеет сделать укол?
— Я сумею, — откликнулся Рого. Все вокруг изумленно посмотрели на него, а он добавил: — Полицейский должен уметь даже роды принять.
— Вот молодец какой, — восхитился Мюллер.
Раздалось звяканье, и из шланга показался шприц на тонкой нити. Рого протянул руку.
— Есть, — сказал он. — Куда колоть?
— В левую руку. Внутримышечно.
Рого подошел к Белль со шприцем в руке:
— Это совсем не больно, Белль. Все будет хорошо. Отличный парень этот врач.
— Вот видишь, мамочка, все в порядке, — подхватил Роузен. — В наше время сердечный приступ — это вовсе не смертельно. Это случается даже с президентами. Сегодня, если что-то неладно с сердцем, его тут же начинают лечить. Лежи спокойно. Тебе совершенно не о чем волноваться.
— Вот и хорошо, — произнесла Белль Роузен, открыв глаза, и тихо испустила дух. Ее немигающий взор был устремлен куда-то вверх.
— О Боже, только не это! — пробормотал про себя Рого, столько раз воочию видевший смерть. В отчаянии он вонзил иглу в ее левую руку чуть пониже плеча. Глаза Белль уже стали стекленеть, но Роузен этого не замечал.
— Мамочка, ты слышишь меня? Все будет прекрасно… — Он вдруг осекся и закричал: — Мамочка! Мамочка! Что с тобой такое, что?!
Мюллер и представить себе не мог, что Рого способен на сострадание: он не поверил своим глазам, увидев, как Рого обнял Роузена за плечи и тихо сказал:
— Простите меня, Мэнни, если можете. Мне очень жаль, но она вас не слышит. Все кончено. Она уже на небесах.
Роузен не понял и испуганно прокричал:
— Что?! Что?! Но ей же стало лучше! Она ведь только что говорила со мной! Вы сделали ей укол. Почему у нее такой вид? Ей стало хуже? Ради всего святого, врача, скорее!!!
Рого крикнул куда-то вверх:
— Эй, док! Вы там?
— Да, я здесь.
— Говорит инспектор полиции Рого. Я сделал ей укол, но боюсь, что было уже поздно. Она скончалась. Скоро вы к нам пробьетесь?
— Уже приступаем к резке обшивки.
Сверху раздался стук, и металлический голос приказал:
— Всем немедленно очистить этот участок. Начинаем автогенную резку.
Удары участились, сменившись оглушительным ревом, хрустом и скрежетом. На черной поверхности корпуса появилось свечение, а затем тонкая огненно-желтая линия. Запахло горелым металлом, сверху посыпалась окалина.
Шелби сказал:
— Спокойствие, мистер Роузен. Они пробиваются к нам. Еще чуть-чуть, и здесь будет врач.
Мартин с каким-то странным, необъяснимым негодованием следил, как огненная линия ползла по черной обшивке корпуса, образуя прямоугольник примерно три на три фута. Успей они на десять, даже пять минут раньше, быть может, Белль Роузен удалось бы спасти? Он услышал, как стальные крючья с лязгом зацепились за вырезанные края. Плита чуть подалась вверх, и вдруг одним рывком ее отшвырнуло в сторону. В проем тотчас хлынул ослепительно яркий свет утреннего солнца.
Наверху появились форменные холщовые брюки, затем кожаная куртка, и вниз спрыгнул голубоглазый молодой блондин с короткой флотской стрижкой.
— Я лейтенант Уорден, — представился он. — Где сердечница?
Мюллер и Рого расступились. Врач наклонился над Белль, осмотрел ее и сомкнул ей веки.
Затем он спросил:
— Кто здесь ее муж?
Они молча кивнули на почерневшего от горя, потрясенного Роузена, которого колотило словно в лихорадке.
Врач печально произнес:
— Очень сожалею, сэр, но вынужден сообщить вам, что она скончалась. Больше ничего нельзя сделать.
— Вы хотите сказать, что она умерла? Миссис Роузен умерла?
— К сожалению, это так.
Роузен рухнул на колени рядом с женой и начал раскачиваться из стороны в сторону, захлебываясь рыданиями:
— Мамочка, мамочка, мамочка! Ну, зачем, зачем ты покинула нас, когда помощь была так близка?!!
В проем спрыгнул еще один молодой офицер в кожаной куртке. Затем опустился приставной трап, который прочно закрепили на одной из крестовин.
Офицер сказал:
— Я лейтенант Джексон. Кто здесь за старшего?
Мартин ответил:
— Ну, вроде я за старшего, был за него. Командуй-ка ты, сынок, а то я уже на пределе.
— Капитан Торп приказывает всем вам как можно быстрее покинуть судно. Наверху есть одеяла. Кто может, поднимайтесь вверх по трапу. Тем, кто не сможет, помогут спасатели.
— По-моему, все смогут, кроме… — пробормотал Мартин, кивнув в сторону Белль Роузен.
— Она больна? — спросил лейтенант. Затем смущенно добавил: — О, простите, пожалуйста. Мы поднимем ее сразу после вас. Сначала женщины, пожалуйста.
Мартин вздохнул:
— Вот и все. Приказ на выход. Сначала женщины.
Теперь, когда до спасения было рукой подать, все вдруг застыли в каком-то странном оцепенении, боясь сдвинуться с места. Вдруг судьба продолжит испытывать их, и они, поднявшись наверх, вновь окажутся в перевернутом мире?
— Быстрее же! — торопил Джексон.
Мартин спросил:
— Мисс Кинсэйл, вы первая?
Мисс Кинсэйл всегда шла впереди всех, сразу за Скоттом. Сейчас она выглядела смущенной и сбитой с толку. Прежде она, казалось, и думать забыла о том, что полураздета. Но теперь, когда появились новые лица, она пришла в замешательство и пробормотала:
— Быть может, я потом?..
Матрос сказал:
— Дорогая моя, там наверху есть одеяла. Вам помочь?
Мисс Кинсэйл стушевалась еще больше:
— В этом нет никакой необходимости. Есть другие, которым…
— Позвольте вашу руку, — вежливо настаивал матрос.
— Нет-нет, благодарю вас. Я сама, — ответила она и с достоинством поднялась вверх по трапу.
Послышался раздраженный голос командира корабля:
— Теперь остальные, да побыстрее! Джексон, что вы там возитесь? Послать еще людей? Кому-то нужна помощь?
Мюллер подумал: «Он боится, что мы вот-вот пойдем ко дну». И повернулся к Нонни:
— Быстро поднимайся.
Она ответила:
— Я не хочу оставлять тебя.
— Делай, что говорят, — резко бросил он. Напуганная его тоном, она послушно поднялась по ступенькам.
— Сьюзен, Джейн, — приказал он. Женщины вскарабкались наверх и скрылись из виду.
Шелби смотрел им вслед. Он никак не мог решиться сделать один-единственный шаг.
Мартин продолжил:
— Так, теперь Роузен, Шелби, Мюллер, Рого и Кемаль. Я замыкающим.
— Черта с два! — взорвался Рого. — Я замыкающий. Всю дорогу плелся в хвосте, так что уж теперь-то! Если повезет, эта жестянка пойдет ко дну раньше, чем я выберусь наружу.
Роузен прошептал:
— Я никуда не пойду… без нее.
Шелби вдруг охватила паника пополам с яростью. А вдруг он не успеет? Вечно эти Роузены, всё из-за них, если бы не они, давно бы… Взгляд его упал на безжизненное тело Белль, и он устыдился своего гнева. О мертвых или хорошо, или ничего…
Мартин сказал:
— Ладно, Шелби, поднимайтесь. Мюллер, Кемаль…
Рого обратился к Роузену:
— Я побуду с вами, Мэнни, пока ее не поднимут. Да ступайте же, Мартин, хватит уже!
Рого и Роузен остались вдвоем. Матрос крикнул наверх:
— Сбросьте несколько одеял и подайте трос какой-нибудь!
Рого произнес:
— Не смотрите туда, Мэнни. Они все сделают, как надо. В любом случае, ей уже не больно.
Матросы завернули тело в одеяло и повязали строп.
Роузен спросил:
— Ну почему, почему именно она?! Она ведь так стойко, так храбро держалась, а я каждый раз смеялся, когда она жаловалась на сердце. До самой последней минуты я не верил этому!
Он чуть помедлил и повторил:
— Она ведь стойко держалась, да?
Рого ответил:
— Да, Мэнни. С самого начала она держалась молодцом.
Роузен вдруг посмотрел на него и воскликнул:
— Ах, Боже мой, Майк! Что я такое несу! У вас ведь тоже…
— Да, тоже… — задумчиво ответил тот.
— Вира! — крикнул матрос, и Белль Роузен начала свое последнее восхождение. Когда ее тело скрылось в проеме, Рого произнес: