Натти взялъ деньги, поворачивалъ ихъ въ рукахъ и тихо сказалъ про себя:
— Въ Киртанѣ, говорятъ, есть ружье, которое бьетъ вѣрно на 100 саженъ. Много хорошаго оружія видѣлъ я, но никогда такого, какъ это. 100 саженъ, да, это должно быть превосходное оружіе. Но все равно, я старъ, и пока держусь самъ, выдержитъ и мой звѣробой. Возьмите ваше золото, дитя, время пришло, я слышу его разговаривающимъ съ волами я долженъ готовиться въ дорогу. Не правда ли, вы ничего не разболтаете, милое дитя?
— Никогда! радушно отвѣчала Елисавета: — но все-таки возьмите деньги, старый другъ, даже если вы идете въ горы, прошу, возьмите ихъ.
— Нѣтъ, нѣтъ, ласково отвѣтилъ Натти: — Я не возьму ихъ даже и тогда, еслибъ могъ купить на нихъ двадцать ружей. Но вы можете сдѣлать мнѣ большое одолженіе.
— Какое?
— Дѣло касается только покупки пороховницы, стоющей 2 доллера. Веньяминъ уже отложилъ на это деньги, но такъ какъ мы не можемъ выйти, то не можемъ и имѣть ея. Продаетъ ее французъ и больше ни y кого нѣтъ. Хотите вы мнѣ достать ее, миссъ Елисавета?
— Разумѣется, Натти, я принесу, еслибъ даже пришлось гнаться за вами цѣлый день въ лѣсахъ. Но гдѣ и когда могу я найти васъ?
— Гдѣ? задумчиво спросилъ Натти: — на той горѣ, которую зовутъ горою видѣній. На верхушкѣ ея, гдѣ восходитъ солнце, буду я ждать васъ, милое дитя. Однако, смотрите, чтобъ порохъ былъ зернистъ; вы можете узнать это по блеску и по цѣнѣ. Но вы, въ самомъ дѣлѣ, хотите сдѣлать это?
— Да, хочу, твердо отвѣтила Елисавета. Затѣмъ Натти сѣлъ на землю, просунулъ ноги въ отверстіе и сильнымъ толчкомъ отдалилъ препятствіе, заграждавшее ему путь. Дѣвушки слышали шелестъ и шумъ сѣна и поняли, что заставило Эдвардса бытъ погонщикомъ.
— Пойдемъ, Веньяминъ: ночь пришла и темнѣе не будетъ, потому что черезъ часъ взойдетъ мѣсяцъ.
— Постойте! вскричала Елисавета: — погодите исполнять вашъ планъ, пока мы уйдемъ, Натти, чтобъ никто не смѣлъ сказать, что вы убѣжали въ присутствіи дочери судьи Темпля.
Натти не успѣлъ отвѣтить, какъ послышались шаги привратника; и потому нельзя было думать въ эту минуту о побѣгѣ. Онъ только успѣлъ вытянуть ноги и накинуть на отверстіе простыню, какъ замокъ щелкнулъ, и темница отворилась.
— Миссъ Темпль, вѣжливо сказалъ тюремщикъ, уже насталъ часъ запирать.
— Я сейчасъ иду, сказала Елисавета. — Покойной ночи, Кожаный-Чулокъ.
— Покойной ночи, мое милое дитя! Это хорошій рогъ, и пуля пойдетъ далѣе обыкновеннаго. Я старъ и не могу преслѣдовать дичину такъ скоро, какъ прежде.
Миссъ Темпль молча кивнула и вмѣстѣ съ Луизой послѣдовала за привратникомъ. У наружной двери онъ оставилъ ихъ и возвратился къ преступникамъ, a дѣвицы повернули за уголъ.
— Я слышу шелестъ сѣна, шепнула Елисавета, вѣрно они бѣгутъ теперь. Только бы ихъ не открыли и не схватили.
Въ это время онѣ повернули за уголъ дома и увидѣли Натти и Эдвардса, старавшихся протащить Пумпа сквозь отверстіе деревянной стѣны. Волы были обращены къ улицѣ, чтобы выиграть мѣсто для своего дѣла.
— Сбрось сѣно на повозку, Натти, шепнулъ Эдвардсъ: живѣе! a то замѣтятъ, какъ мы устроили бѣгство.
Только-что Натти успѣлъ окончить дѣло, какъ въ то отверстіе, которое способствовало побѣгу, показалась свѣча тюремщика и послышался голосъ, зовущій преступниковъ.
— Что теперь дѣлать? Этотъ пьяница все выдастъ! вскричалъ Эдвардсъ; намъ нельзя терять ни минуты.
— Кто пьянъ? Это ты, мошенникъ! ворчалъ дворецкій.
— Они убѣжали! кричали внутри пять, шесть человѣкъ.
— Мы должны его оставить, тихо сказалъ Эдвардсъ.
— Нѣтъ, нѣтъ, мы не можемъ этого сдѣлать ни въ какомъ случаѣ. Это значитъ поступить неблагодарно съ человѣкомъ, раздѣлившимъ со мною клѣтку и вообще оказавшимъ мнѣ много участія.
Въ это время изъ гостиницы вышли два или три человѣка, между которыми особенно слышался голосъ Кирби.
— Славная ночь! не смотря на то, что мѣсяцъ еще не взошелъ! вскричалъ порубщикъ. — Однако, что это въ темницѣ за шумъ? Пойдемъ скорѣе, посмотримъ, что тамъ такое.
— Мы пропали, если не бросимъ Веньямина, говорилъ въ отчаяніи Эдвардсъ. Во время этого замѣшательства, Елисавета быстро подошла и шепнула:
— Положите его на повозку и пустите воловъ, никто и не подумаетъ васъ остановить.
— Правда, благодарю васъ, вскричалъ юноша и тотчасъ послѣдовалъ совѣту. Дворецкаго положили на солому, дали ему кнутъ, чтобы гнать животныхъ, и Эдвардсъ объяснилъ ему; чтобы онъ сидѣлъ спокойно. Волы двинулись, и пока они тихо ступали впередъ, Натти и Эдвардсъ успѣли пройти порядочное пространство около домовъ и исчезли въ маленькомъ переулкѣ, лежащемъ за строеніемъ. Вскорѣ на улицѣ раздался шумъ преслѣдователей и волы пустились рысью. Елисавета и Луиза живо удалялись, чтобъ уйти отъ толпы констаблей и праздношатающихся, частію изрекавшихъ проклятія, частію же смѣявшихся надъ хитростію преступниковъ. Среди шума слышался только голосъ Билли Кирби. Онъ громко кричалъ и клялся во всеуслышаніе поймать преступниковъ и привести ихъ назадъ: Натти въ одномъ карманѣ, a Веньямина въ другомъ.