Два раба сбежали с хозяйских полей и уже много дней прятались на пустыре, возле ямы, куда жители города выбрасывали околевших животных. Ими и питались стаи одичавших собак да эти двое беглых. Но чего-то давно падали не было в яме, и вот сегодня рабы увидели привязанного к дереву кентавра, издали приняли его за старую лошадь, которую хозяева выставили поближе к свалке, чтобы самим не возиться с убоем.
Рабы подбежали с цветущими улыбками голодных, которым предстоит насытиться, но вблизи увидев не лошадь, а кентавра, разочаровались, улыбки на их лицах постепенно увяли. И кентавр считывал с грубых извилин рабьих мозгов недоумение, подозрительность и страх: а что, если этот полулошак, кентавришка, возьмет и донесет куда-нибудь, что мы скрываемся здесь?..
И так далее. Тут тяжкой силы удар вновь чудовищно хотряс землю и воздух над нею. Собаки болезненно взвыли, вякнули и разбежались в стороны, гонимые лютым ужасом. Рабы попадали во ржавую осеннюю полынь пустыря.
ОТСТУПЛЕНИЕ 13.
В стране амазонок изготовили неслыханное во всем древнем мире железное оружие, с помощью которого нетерпеливые воитель*ницы хотели наконец покончить со всеми мужчинами окружающих стран, начиная от Халиба, Лапифии, Ахейи – и ватоть до гиперборейских стран. Халибов амазонки уже покорили и теперь выкачивали от них весь железный запас, чтобы отлить Железную Падающую Дубину.
Мысль о ней пришла в лысую мудрую голову Генеральной Старейшины по имени Елена, которая признала амазонок создать всенациональную железную балду со стальным набалдашником, чтобы она, поднимаемая веревками, грозно вставала торч*ком, а потом резко падала бы вперед, разбивая вражеский строй Железную дубину решено было делать длиною в триста пятьдесят широких пехотинских шагов, на передней части ее была наварена круглая стальная головка в
340 быков весом, нижняя же часть палицы крепилась к двум лачачеобразным
приливам, над которыми и могла подыматься и с этого стоячего положения
падать вперед грандиозная железная башня ЖПД.
Возить ее нужно было на огромной платформе с восемьюстами огромными колесами, толкали телегу прикованные под ее днищем рабы. Но оттягивать, ставить в стойку и обрушивать на врагов железную балду должны были только содддтихи амазонского воинства. Десять тысяч отборных воительниц тотальной гвардии предполагалось ставить на подъем и пуск ЖПД, остальное войско всадниц должно было с мечами и луками обеспечивать охрану Всеамаз оцской дубины
Двое сбежавших рабов отвязали кентавриарха Пассия от мертвого дерев», распутали ему руки, усадили на траву, сели рядышком и принялись тянуть из горлышка глиняной бутылки какое-то жутко пахнущее пойло.
– А я-то тут при чем?- с глубоким недоумением в голосе произнес кентавр, думая о чем-то своем и с удовольствием потирая грубые следы веревок на запястьях, освобожденных от пут.
– А при чем тут ты, старичок?- с таким же недоумением переспросил один из рабов с потертым бронзовым обручем на жилистой шее, с глазами синими-синими среди темных морщинок лица.- О тебе и никакой речи нет! Мы же говорим о своих делах, дедушка. Так что ложись и отдыхай, пока тебя не поймали и не запрягли в телегу. А поймать нас всех поймают ^ о на все равно зацапает, уж будь спокоен.
– Откуда вы, рекелеТ-* отечески спрашивал у рабов Пассий на греческом языке.- По какой земле вы гуляли, пока не поймали вас амазонки?
– Мы полночные,- ответил один из них, вздыхая.- Загиперборейские. У нас там хорошо, мы пили пшеничное зеленое вино. Оно будет получше, чем это…
– Ладно тебе!- сердито прервал его второй раб,- И это неплохое, пей!- И он передал обеими четырехпалыми руками глиняный сосуд товарищу," Вот она наладит свою елдышку железную, перемолотит все вокруг, тогда и такого пойла нигде не увидишь.
– А кто это, кого вы всё называете «она»?- полюбопытствовал Пассий;
– Кто, кто…- недовольным голосом проворчал раб, оглядывая близкие кусты бурьяна.- Она… Военная… Вот кто.
И видя, что кентавр не понимает его, сделал предположение:
– Ты, наверное, иностранец… Но кто же тогда вычистил тебя снизу?
– Лапифы, когда я был у них в плену,- смиренно ответил старый кентавр.
– А наши яички выпотрошила она.
– Кто это?
– Военная… Змеюка, которая, шипит в лохматых зарослях… Амазонская стерва, которая хочет ездить верхом на мужике, как на лошади… Лысая Елена, у которой растет рыжая бороденка..'. Понятно теперь?
Кентавр молчал, по-прежнему ничего не понимая. С недоумением и любо*пытством смотрел он на то, как, держа глиняную бутыль обеими руками, на которых было по четыре пальца, загиперборейский человек пьет из сосуда дурно пахнущую жидкость.
Это был, как и его товарищ, онитупский раб из пьяниц, коим хозяева поотрубали большие пальцы, чтобы выпивохи не могли обхватывать одной рукою емкий стакан или бутылку. Такая мера несколько ограничивала возмож*ности неисправимых пьяниц, делая их заметными перед надсмотрщиками. Теперь раб не мог, как раньше, до операции, прикрыться полою халата и, держа бутылку в одной руке, быстренько махнуть прямо из горлышка…
– Можно мне, рекеле, уйти?- спросил Пассий, зачарованно глядя, как острый кадык пьющего раба прыгает вверх-вниз…
– Куда пойдешь?- спросил второй раб.
– Искать ее,- ответил кентавр.- У меня ведь тоже есть она.
– Кто это?- спросил первый раб, отставив питье, подвинув бутылку ко второму.
– Серемет лагай,- ответил кентавр
– Так чего же ее искать?- улыбнулся второй и протянул сосуд Пассию.- Вот она, держи Так бы сразу и сказал, что хочешь выпить.
– Но я ищу другое, господа,- устало ВЫЛУПИВ глаза и близоруко разглядывая
ужасно пахнущий сосуд, отвечал Пассий..
– Ты же сказал, старичок, что ищешь шербет лакай?™ дружески молвил
второй раб и вновь протянул бутылку,- Вот это И есть то самое.,
– Серемет лагаи…
– Ну да… Мы это пойло так и называем: щербет лакайТут грохнуло вновь: ух!- столь тяжко, страшно, что земля на целую пядь подскочила под ногами, и старый кентавр невольно осел на хвост, а затем и завалился на бок. Рабы вскочили и помогли ему подняться. Кентавриарх по-собачьи, тяжко отдуваясь.
Тут вновь сунул ему сосуд морщинистый раб, Пассий смог перенять бутылку в свою руку, ибо большой палец на ней Не у него удален, как у его новых приятелей, рабов Амазонии, Вот так, опираясь одной рукою о землю, а другой приподняв над собою глиняную бутылку, старый кентавр Пассий и принял напиток бессмертия
Его изготавливали амазонские рабы из виноградных выжимок и ядовитых грибов химуингму, народное название, его действительно было созвучно крыла*тому выражению кентаврской речи, но это оказалось чистой случайностью, и «щербет лакай» означало «сладкое питье», что, впрочем, не соответствовало действительности, ибо питье это было горчайшим и не приводило к скорой смерти, но наоборот – приобщало к бессмертию,
Оно заключалось вовсе не в том, чтобы его достигать, а в том чтобы его постигать.
Серемет лагай вовсе не означало простого желания немедленно сдохнуть, а являло устремление к легкой, блистательной смерти, каковая одна только намекает на то,›что смерть вообще ничто, некий фокув и обман, чистое надувательство. И ее не надо бояться… Настойка «щербет лакай» давала мозгам выпившего эту дрянь способность задымиться ядовитыми воспарениями сока химуингму, в которых вдруг обнаруживало себя другое существование души и другая, вовсе не елдорайная, ипостась живого существа.
Вдруг открывшийся для этой истины, кентавр Пассий пошел куда-то, едва чувствуя землю под ногами- И перед ним уже ничего не осталось такого, что могло быть страшным для него или мучительным. И даже последовавший самый страшный двойной удар земли, от которого все вокруг мгновенно взлетело в воздух, ничуть не задел плавного и безмятежного хода его воздушного передви*жения. Он плыл, шевеля ногами, как при ходьбе, средь каких-то радужных легковесных складок, которые драпировались на всем его пути справа и слева.