Однажды и сам Томек Вишневский приехал навещать т-ю группу. Он, и правда, был очень толст, но при этом забавно сочетал свою толстоту с быстротой ума и лёгкостью общения. Речь он сказал быстро, а встречу для проповеди провёл вообще молниеносно. Имея в виду разного рода нападки на проповедь bf, Томек завершил свою речь красивым восточным слогом: «Собаки лают, а караван идёт». Потом спросил у Эрика, одного из местных братьев:
— Скажи, который час?
— Часов нет.
— Какая жалость, у меня тоже. А ты купи.
— Не на что.
— Ну, купи на руку (общий смех).
«Во, клоун», — подумалось мне. — «Ну а с другой стороны, действительно, чего вечно ныть? Это пускай другие кто-нибудь рисуют на своих иконах вытянуто-скорбящего Иисуса. А Иисус по евангелию «ликовал», и сам J в 1-м письме Павла Тимофею назван «счастливым». Так что, отчего бы Томеку Вишневскому, разъездному служителю, не любить большие бутерброды и не отпускать ехидненькие шуточки, если от этого наидобрейшая улыбка с его толстого лица даже ночью-поди не сходит?»
Однажды приехал проводить встречу Сергей Саблин. Этот вообще, как будто, с трудом находил паузу, чтобы отвлечься от отыскания того, над чем можно было бы весело посмеяться. Он был какой-то нелепо-высокий и угловатый. На каждого в группе он смотрел смеющимися счастливыми глазами, а в конце обсуждения «Сторожевой башни» так прямо всем и сказал: «Не знаю, как вы, а я счастлив!» На изучении со мной Серёгу зациклило на внешнем виде христианина. «Я когда в армии служил…» И рассказал историю про подшивание воротничков. Андрей Субботин его поддержал. Наверное, шёл намёк на то, что у меня рубашка не очень свежая, но понимание этого как-то уходило мимо меня. «У меня, правда, вот, ногти, видишь? Но у меня просто такая работа. Я заделываю швы на панельных домах в К… Я чем только не пытаюсь вывести это на ногтях. Бесполезно! Но я всем так и говорю: работа такая…» Во всей речи Серёги была какая-то акцентированная наивность. Но я со временем понял, что цель всё та же: подать важные вопросы под маской незатейливой клоунады, сохраняя при этом забавный такт. Я задал заковыристый вопрос про какую-то волновавшую меня несостыковку в учениях bf по евангелию Матфея. Серёжа Саблин посерьёзнел.
— Слушай, — сказал он, после секундной паузы найдя решение, — вопрос-то интересный, правда. Знаешь, у меня есть зять. А у него есть энциклопедия «Понимание Библии» на английском. Ты знаешь английский?
— Так, немного.
— Вот. Мой зять тоже знает. Я ему задам твой вопрос. А он в этой энциклопедии посмотрит. Там вообще всё есть. Или он сюда к вам приедет, и ты у него спросишь. Короче, не переживай. Найдём ответ.
Зятем Сергея оказался Илья Востров. Сергей был женат на его старшей сестре. Илья тоже оказался смешливым, но как-то совсем уж по-детски. Кажется, в то время он находился на стадии борьбы со склонностью фарисействовать. И это тоже выглядело забавно. Его будущая жена, Лена Малышева, высокая миловидная девушка, была не просто внешне мила, а как бы всем своим существом излучала нежно-восторженную любовь к истине. При этом оба, и она, и Илья были умницами и книжными червями. В связи с этим Олег Сторицкий однажды сказал мне: «они очень подходят друг к другу: оба шарикоголовые» (я впервые слышал подобное определение). При этом Илья был порой немудрёно-прям и чужд романтики. Однажды я остался на ночь у Андрея. Была ещё водка, Света — Андреева жена, и Илья. И я восхитился таинственностью электрического вида из окна на ночной Т… «Ничего таинственного», — обрубил Илья мой художественный порыв, — «у меня в К… такой же точно вид, не впечатляет совсем». При этом Илья мог идти по улице один и распевать вслух сам с собой песни Царства.
Андрей и Света Субботины снимали, как и Лиза, в Т… квартирку и тоже «пионерили». Света была немногословна. Но если уж заговаривала, то говорила отточено, выверенно. Андрея она называла как-то смешно, то ли «барбундик», то ли «трумляндик». Чета была весёлая. Света (с кухни, заполняя какой-то бланк):
— Андрей, как правильно: улица Возро́ждения или Возра́ждения?