Вечером зашёл Государев. Мишка Государев (я зову его Майкл), пришел к нам в 9-ю группу на 2-м курсе, после академа. Такой маленький, шустрый, кривоногий хоккеист, с энергичной цитатизированной речью. Прикольно и довольно весело смотрящий на жизнь, если только совсем кто-нибудь не достанет. Он знал Колька Насреддина (Крабина), а тот обрушился на Маришку Постнову, и в результате Маришка привела Государева в нашу группу. При вводе ему подшептнули (видимо Колька с Маришкой), чтоб он на меня сильно внимания не обращал, что, мол, странный я. Однако Майкл позже признался мне, что взглянув на 9-ю группу, он пришёл к выводу, что я как раз из всей группы самый «нормальный». Майкл ушёл из меда курсе на четвертом, уехал в Москву зарабатывать деньги (видимо, крайне шальные на тот момент) и потом бывал в К… наклевками.
Родители, помню, налили водки мне и Майклу. И мы разговорились о жизни и работе в деревне. Я внимательно слушал. Говорили они, конечно, бодро и, по всему было видно, хотели меня как-то морально подкрепить; но конкретики не было, картина расплывалась, и кроме радостной перспективы моего, теперь, кажется, возможного, официального соединения с Алиной, других поводов для благодушия я не находил.
Кажется, именно тогда, клюкнув водки и выйдя покурить на кухню (родители даже в подъезд меня не сослали в тот раз, как-то усиленно щадя меня), я спросил папу: «Будет ли когда-нибудь всё хорошо?». И он ответил: «А вот ты почитывай понемногу Библию каждый день, и всё будет хорошо». Так он сказал. А я сидел на полу, под газовой колонкой, и курил. И родители дали мне Библию в переводе Макария, и я убрал её в рюкзак.
Потом я ушёл провожать Майкла, — он отбывал в Москву. Я заметил, что ему вдруг стало скучно вести разговор на темы деревни и непростых обстоятельств, связанных с моей новой возлюбленной. Он почему-то переключился на тему отличия серьёзных походов от того, что наша (Ириноярославовновская) компания привыкла считать походами. В серьезные походы (восхождение, например) гитарку не берут. Поговорили о снаряге.
Ещё он в этот вечер передал мне от себя записку и велел мне её вскрыть при получении мною первой зарплаты. Я эту записку благополучно затерял и года через два спросил, что же там было. Майкл махнул рукой: не важно; вот, мол, и хорошо, что потерял. Хотя я более чем уверен, что речь шла о компенсации за утерянный (мною, как-никак, утерянный) навороченный кассетный Государевский плеер, тогда, в лесу, по пьяни. Что ж, денежные дела. Всё-таки Государев бизнесмен, а им положено деньги считать и трепетно к деньгам относится. Они же не романтики какие-нибудь…
Глава 7. Крымский дневник
«Не спрашивай: «Почему раньше жизнь была лучше?» Мудрость не задаёт такой вопрос» (Екклесиаст 7:10, перевод Международной Библейской лиги).
Вот ведь серьёзный литератор, он как?.. Вначале в библиотеке посидит, с датами сверится; с документами, относящимися к делу, ознакомится, а потом уж роман строчить начнёт. Ну а у меня по-простому, по Игорьковскому: вначале настрочить полромана, а потом случайно на какой-нибудь документ наткнуться, в котором всё в лицо высказано памяти моей. Одно радует: читатель у меня, я от души надеюсь, непритязательный вовсе. Ну и радует, что с датами не особо наврал.
Не сильно приятно быть просто тупым переписчиком собственного дневника 23-летней давности. Но пусть будет так. Оставлю как есть, вплоть до игнорирования абзацев и пьяной невразумительности. И сохраню в этой главе статус таки-писателя, вставляя в квадратные скобки хотя бы некоторые комментарии о лицах, местностях и обстоятельствах. Итак, дневник…