Из второй комнаты вышел, нетвёрдо ступая, один из сыновей Вайткуса. Сколько ему? Первый родился той весной, а другой недавно, когда выпал снег. Значит, этому полтора года? А всего у Вайткусов шестеро детей. Мировой рекорд.
— Сахару, — сказал сердито ребёнок.
— Я тебе покажу — сахару! — возмутилась Эгли. — А зубы у кого болят? У меня? А босой кто ходит? Я?
Она подхватила мальчишку и унесла его из комнаты.
Олег увидел, что его рука сама по себе снова зачерпнула ложкой сахару из миски. Он рассердился на себя и вылил ложку обратно. Пустую поднёс ко рту и облизал.
— Давай я тебе ещё кипятку налью, — предложила тётя Луиза. — Жалко мне ребят наших, всегда какие-то недокормленные.
— Сейчас ещё ничего, — добавила Эгли, возвращаясь в комнату. Вслед ей нёсся басовитый рёв Вайткуса-младшего. — Сейчас грибы пошли. И витамины есть. Хуже с жирами…
— Мы сейчас пойдём, — произнесла тётя Луиза. — Ты бледная совсем.
— Ты же знаешь почему. — Эгли постаралась улыбнуться. Но улыбка получилась гримасой, как будто ей больно.
Эгли месяц назад родила ребёнка, девочку, мёртвую. Старый сказал, что ей уже поздно рожать. И организм истощён. Но она человек долга. Род должен продолжаться. «Понимаешь?»
— Спасибо за угощение, — сказала тётя Луиза.
— Как ты умудрилась раздаться, непонятно, — пожал плечами Томас, глядя, как громоздкое тело тёти Луизы плывёт к двери.
— Это я не от хорошей жизни распухла, — сказала Луиза, не оборачиваясь. В дверях она остановилась и сказала Олегу: — Ты от всех треволнений к Кристине забыл зайти. Они тебя ждут. Нехорошо.
Конечно. Как плохо! Он же должен был час назад зайти.
Олег вскочил.
— Я сейчас.
— Ну ладно. Я так, для дисциплины, — махнула рукой тётя Луиза. — Я сама загляну. Своих сирот накормлю и зайду.
— Не надо.
Олег выскочил на улицу следом за тётей Луизой. И тут вспомнил, что забыл поблагодарить Эгли за кипяток с сахаром: стало неловко.
Они пошли рядом, идти недалеко. Весь посёлок можно обежать за пять минут по периметру изгороди.
Дома под косыми односкатными крышами теснились, прижимались один к другому двумя полосками по обе стороны прямой дорожки, что резала посёлок пополам: от ворот в изгороди до общего сарая и склада. Крытые плоскими длинными розовыми листьями водяных тюльпанов крыши блестели под дождём, отражая всегда серое, всегда туманное небо. Четыре дома на одной стороне, шесть домов на другой. Правда, три дома пустых. Это после прошлогодней эпидемии.
Дом Кристины предпоследний, за ним только дом Дика. Тётя Луиза живёт напротив.
— Не страшно уходить? — спросила тётя Луиза.
— Надо.
— Ответ, достойный мужчины. — Тётя Луиза почему-то улыбнулась.
— А Сергеев Марьяну отпустит? — спросил Олег.
— Пойдёт твоя Марьяна, пойдёт.
— Ничего с нами не случится, — успокоил Олег. — Четыре человека. Все вооружённые. Не первый раз в лесу.
— В лесу не первый раз, — согласилась Луиза, — но в горах совсем иначе.
Они остановились на дороге между домами Кристины и Луизы. Дверь к Луизе была приоткрыта, там блестели глаза — приёмыш Казик ждал тётю.
— В горах страшно, — сказала Луиза. — Я на всю жизнь запомнила, как мы по горам шли. Люди буквально на глазах замерзали. Утром поднимаемся, а кого-то уже не добудишься.
— Сейчас лето, снега нет.
— Принимаешь желаемое за действительное. В горах всегда снег.
— Но если пройти нельзя, мы вернёмся.
— Возвращайтесь. Лучше возвращайтесь.
Луиза повернула к своей двери. Казик выбежал ей навстречу. Олег толкнул дверь к Кристине.
У Кристины душно, пахнет чем-то кислым, плесень уже закрыла стены, как обои, и, хоть плесень жёлтая, оранжевая, яркая, в комнате от этого не светлей. И светильник не горит.
— Привет, — сказал Олег, придерживая дверь, чтобы разглядеть, кто где в этой комнате. — Вы не спите?
— Ох, — отозвалась Кристина, — пришёл всё-таки, я думала, что не придёшь, забудешь. Раз вы в горы собрались, зачем обо мне помнить?
— Ты не слушай её, Олег, — произнесла тихо, очень тихо, почти шёпотом Лиз. — Она всегда ворчит. Она и на меня ворчит. Надоело.
Олег нашёл стол, пошарил по нему руками, отыскал светильник, вынул из кошеля на поясе кремень и трут.
— Чего без света сидите? — спросил он.
— Там масло кончилось, — ответила Лиз.
— А где банка?