— О, чтоб… — пробормотал Питер. — Ну, чего там? — отозвался он. — Что случилось?
— Ты что, не слышал сирену? Пожар. Надо тебе ехать домой.
Он ощутил внезапную утрату, точно у него отняли что-то очень ценное.
— Ой, нет, — сказал он. — Вот уж нет. Чего ради?
Вверх по дороге с воем пронесся мотоцикл, а за ним — хвост оранжевой пыли. Он мелькнул за деревьями, взревев, одолел бугор и скрылся. Питер знал, кто это. Джон Джордж. Он-то едет не домой. Он едет делать нужное дело, как мужчина. Впрочем, Джон и есть мужчина, а не какой-то изнеженный мальчишка.
Стелла тоже услышала сирену. Она стояла в овраге, недалеко от ручья, где у ее отца был установлен насос — насос, который всегда портился, когда был нужен, а когда не был нужен, работал. Ручей был не тот, что протекал за домом Фэрхоллов, а другой.
Стелла искала Жюли и сейчас вдруг со страхом подумала, что Жюли и впрямь могла зайти далеко и заблудиться. До сирены эта мысль не приходила ей в голову: ведь Жюли, когда набедокурит, всегда прячется — замрет где-нибудь и молчит. Можно звать ее до хрипоты, стоя от нее в нескольких шагах, и не догадаешься, что она рядом. Жюли отмалчивается, пока не решит, что гроза миновала, пока в голосе, который ее зовет, не зазвучит усталость. Найти Жюли, когда Жюли знает, что на нее сердятся, — это почти невозможно.
На минуту Стелла испугалась. Лес вдоль ручья был густой и дикий, и дед Таннер говорил, что там есть старые шахты — правда, их никто не видел. Вот будет ужас, если Жюли заблудится и случится пожар! У Стеллы вырвался тревожный стон. Никогда еще ее не посещали такие мысли, но ведь никогда еще она не слышала пожарной тревоги в такое вот душное летнее утро. Она громко выкрикнула имя Жюли. Вернее, она хотела выкрикнуть его громко, но голос у нее сорвался. Единственным ответом был донесенный издали ветром крик Стиви:
— Ого! След вомбата!
Стиви всегда так. Помощи от него не жди. Вечно он забывает, зачем пошел, и начинает выслеживать птиц или кроликов, а не то переворачивать камни — нет ли под ними жуков или блестящих черных червей с желтыми полосками.
— Стиви! — крикнула она, — Сирена! Неужели не слышишь?
Молчание. Стиви не было видно. Она не знала, где он, наверно, пустился по следу за вомбатом, а все остальное вылетело из головы. Потом она услыхала, как он выбирается из лесу, на удивление близко от нее, и он появился на опушке.
— Эй, Стелла! — заорал он, — Сирена!
Он стоял расставив ноги, разведя руки, точно собирался схватиться с противником.
— Сирена! — взвизгнул он. — Пожар! — И побежал вверх по склону оврага.
— Стиви! — крикнула Стелла, — Назад! Нам надо найти Жюли!
— А ну ее! — прокричал Стиви, или так ей показалось: ветер ревел в деревьях и расслышать что-нибудь было трудно, — Сама ищи! Я хочу посмотреть пожар…
Разве его остановишь? И звать бесполезно, только время тратить. Вон он мчится со всех ног, да и не услышит ничего при таком ветре.
Она была одна, вокруг нее бешено раскачивались деревья. А сирена словно выла у нее в груди.
— Жюли! — закричала она в отчаянии, — Где ты? Отзовись! Шлепать не будут. Отзовись, миленькая!
Стиви выбрался из оврага и увидал под яблоней родителей. Папа в шортах и в майке, мама в халате. В халате она казалась очень высокой и тонкой, хотя на самом-то деле была не такая. Она крепко, чуть не судорожно стискивала папину руку, но это Стиви не удивило. Папа с мамой вечно цепляются друг за дружку, точно боятся, что либо он, либо она вот-вот улетучится.
— Ух! — выдохнул Стиви, запыхавшись, — Пап, где горит?
Наверно, они его услышали, но, но своему обыкновению, не обратили внимания, пока он не подбежал к ним, красный, взволнованный, и не запрыгал перед ними на месте.
— Не знаю, — ответил отец. — Где-то на севере. Неважно, где именно. Где бы ни горело, все скверно.
— Скверно? — Стиви не понимал, что тут скверного. В его представлении пожары устраивали пожарные команды, обычно вечером, когда спадала жара, и все стояли, смотрели на искры и на отблески в листве и говорили: «Как красиво!»
— А нам туда можно? — спросил он. — Поедем, ну папочка! Ну пожалуйста, поедем!
Отец не отзывался. И тут они услышали мотоцикл. Он с воем пронесся вверх по дороге, и Стиви, бегом обогнув дом, застыл, в восхищении созерцая облако пыли.
— Ого! — сказал он, — Вот это езда… Джон поехал! — заорал он. — А почему нам нельзя?
Отец хмурился, вид у него был озабоченный.
— Да, началось, — сказал он. — Это Джон, правильно. И надо же — как раз сегодня.
— Убьется он, если будет ездить с такой скоростью, — сказала миссис Бакингем.