— Ты еще здесь? — сказала она. — Ты как собачонка. Может, тебя дома зовут Трезор?
Стелла не забыла, из-за чего началась их ссора, она решила не уступать ни за что на свете, чтобы уж отделаться от Питера Фэрхолла раз и навсегда. И вдруг она увидела на дороге три рюкзака, те самые, что были на спинах у мальчиков, которые шли такой странной походкой. В ней сразу проснулось любопытство, и она только сейчас заметила, что дошла до калитки Джорджей, что напротив нее — обсаженная кипарисами дорожка, ведущая вглубь, к дому.
— Прощай, — сказала она решительно, — Можешь убираться. Я иду в гости к Лорне, — и, не останавливаясь, свернула в ворота.
— Нет! — жалобно протянул Питер.
Она вот-вот ускользнет от него! Дорога-то общая, тут он может идти за ней сколько угодно, но нельзя же продолжать спор на чужом участке. Кто-нибудь услышит, еще вмешается… Он ее упустил!
Он был так уверен, что все образуется. Но нет. Все кончилось злыми словами и болью, такой глубокой, что окружающий мир затуманился и на минуту земля, кусты и деревья — все слилось в один мутный цвет, непонятно какой, цвет страдания. Потом мир снова распался на составные части, и недалеко от себя Питер увидел три рюкзака, сваленных в высокую, сухую, колючую траву у придорожной канавы. Они разом поглотили его внимание, хотя он не пытался их рассмотреть. Все же он заметил, что они побывали в огне, что огонь оставил на них следы, что рюкзаки местами обгорели, а два из притороченных к ним спальных мешков пришли в полную негодность. Что-то в его сознании откликнулось на эту картину. Он почувствовал, что эти рюкзаки ему знакомы, что он о них слышал, что они появились из каких-то полузабытых рассказов. Три туриста. Три мальчика лет пятнадцати пропали без вести…
Он ни на минуту не усомнился, что сделал правильный вывод. Он знал. И еще одна смутная мысль осенила его, помогла понять. Стелла шла за ними по дороге. Стелла свернула за ними к Джорджам. Каким-то образом они повинны в ссоре между ним и Стеллой. И в нем шевельнулась острая неприязнь к этим мальчикам.
Они и есть пропавшие без вести. А пропали они не потому, что погибли в огне, а потому, что убежали от пожара. А с чего бы им от него убегать? Уж конечно, не по тем причинам, которые были у него, Питера. Они сами себе хозяева, они свободные люди — этого он тоже им не прощал, и завидовал им, и жаждал с ними схватиться. Если б им нечего было скрывать, они бы остались и сами боролись с огнем. А что им скрывать? Только то, что они и есть виновники пожара.
Редко когда Питер понимал что-нибудь так ясно. Никогда еще ход рассуждений так быстро не приводил его к несомненному выводу. Что улики у него самые пустяковые — это его не смущало. Он знал.
Он не ворвался в ворота к Джорджам — это было не в его характере, — но все же пошел по дорожке. Он очень боялся этих трех больших мальчиков, но не настолько, чтобы отказаться от встречи с ними лицом к лицу в присутствии Стеллы.
…Они опустили дверь на землю, в тени, позади дома, и Лорна припала на колено рядом с отцом. Что делать дальше, она не знала. Она нервно провела пальцами по его лбу и поднялась.
— Пойду принесу подушку.
Как только она скрылась в доме, Грэм зашипел:
— С ума вы сошли! Вон что наделали. Как нам теперь отсюда выбираться? Вляпались, как последние дураки…
Гарри и Уоллес переглянулись, посмотрели на больного, распростертого у их ног. Гарри сказал сдержанно:
— Тут уж такое дело…
— Да, — подтвердил Уоллес. — Именно так. Гарри не шутит.
Прибежала Лорна с подушкой.
— Давай сюда, — сказал Гарри, торопясь снова ее спровадить. — И одеяло надо принести.
— Слишком жарко, — сказала Лорна.
— А может, нужно, почем мы знаем. Мы же понятия не имеем, что с ним. Одеяло не помешает.
— Хорошо.
И Лорна опять пошла в дом. Все лучше, чем ничего не делать.
Гарри взбил подушку и подсунул ее под голову Джорджу. Грэм пробормотал:
— Мы уже были в безопасности. В полной безопасности.
— И будем, если ты замолчишь, — буркнул Уоллес.
— Так далеко успели уйти, — вздохнул Грэм.
— Да, да.
Они, в сущности, не понимали, как еще держатся на ногах, как сумели пройти больше четырнадцати миль. Смятение и страх гнали их вперед, придавали сил. Какой ужас они пережили в ночные часы, когда прятались от проезжающих машин, обходили освещенные места, порой пускались бежать, и тогда рюкзаки, больно колотили их по спине… Распухшие ноги горели. А башмаки их все это время были у Гарри в рюкзаке — он в какую-то минуту нашёл их и засунул туда, сам того не сознавая.