— Полегче, — сказал Гарри, — Не умеешь ты водить машину.
— Но попробовать-то я могу? Главнее, чтобы она пошла, и потом не давать ей останавливаться. Моя мама водит машину, уж как-нибудь и я сумею. И как отец водит, я смотрел. Даже несколько раз сам садился за баранку. Довезу я его до больницы. Только кто-нибудь пусть показывает дорогу.
— Я покажу! — крикнул Стиви и первым помчался к навесу.
Дед Таннер спустился от задней двери своего дома к тому месту, откуда был виден сквозь деревья дом Бакингемов. Дед часто туда ходил посмотреть, как играют дети. Он всегда знал, дома ли дети Бакингемов, даже если не видел их. Когда они были у себя, от дома исходил какой-то свет. Никто, кроме деда Таннера, этого не чувствовал.
Жюли шла с ним за руку. Она очень любила ходить за руку с дедом. Дед был хороший. Руки у него в шишках, лицо как высохшая репа, и ходит ужасно смешно. Он так широко расставлял ноги, что Жюли все хотелось пробежать между ними.
Жюли не могла бы сказать, что такое дед, она только знала, что он не «люди». Она еще не доросла до того, чтобы задумываться о старости, но знала, что дед никогда не сердится, как люди, и с удовольствием сидит и играет с ней, когда людям некогда, и рассказывает чудесные сказки про козляток, и про поросят, и серого волка, и медвежонка Пуха. В ее представлении дед перепутался с богом.
— Ну что ж, — сказал дед, глядя издали на затихший дом, — похоже, что Стиви еще не нашел Стеллу.
На это Жюли много чего могла бы сказать, потому что Жюли могла много чего сказать о чем угодно, но дед ее обычно не слушал, хотя обладал удивительной способностью бурчать что-то подходящее в ответ на ее вопросы. Деду было вполне достаточно знать, что она рядом, чувствовать в своей руке ее ручонку и думать свои думы под ее звонкую, почти несмолкаемую болтовню. И сейчас он обратился не столько к Жюли, сколько к самому себе, хотя отсутствие двух старших детей его совсем не встревожило. И насчет пожара он был, в общем, спокоен, не то что некоторые другие. Все эти разговоры об эвакуации чепуха. Правильно, почему тем, кто помоложе и покрепче, не подсобить соседям, но уж бросать собственные дома, расположенные на пути пожара, все равно, но своей воле или нет, — это чистое безумие. Ежели есть у тебя дом и участок, изволь свое добро охранять.
Деда они с места не сдвинут, разве что силком уволокут.
А что болтают, будто пожар дойдет до Тополей или хотя бы до Прескота, этакой чепухи он в жизни не слыхал. Власти только сами себя запугивают. Сильный пожар в середине лета — это, конечно, не шутка, но тут такую панику развели, что впору подумать — пожаров никогда не бывало. В какую-то минуту деду стало так противно, что он даже выключил радио, правда, в следующую минуту он, хоть и неохотно, снова его включил. По всем станциям одно и то же. Сплошная истерика. Репортеры ведут передачи с наблюдательных пунктов, с самолетов, с, «передовых позиций в зоне пожара». Тысячи добровольцев из города хлынули в горы — это уж будет полный хаос: сотни полицейских, и солдат, и всякого народу, который в лесных пожарах смыслит не больше чем свинья в апельсинах. Это и правда грозит бедствием, да только бедствие-то они сами и накличут. Чтобы бороться с пожарами, нужны люди знающие, местные, закаленные. А они всё обратили в какой-то пикник, в пляску страха и недомыслия.
И Дон Бакингем тоже хорош — укатил в Милтондэйл. И Робертсон туда же. Мужчина должен оставаться при своей семье, разве только он специалист и действительно может принести там пользу. Ни Бакингем, ни Робертсон понятия не имеют, как тушить пожары. И так повсюду. Сотни Бакингемов и Робертсонов и, хуже того, сотни неопытных юнцов очертя голову ринулись в пекло.
Дед поймал себя на том, что мысленно спорит сам с собой, что за детей-то все-таки тревожно, что пожар может и сюда добраться. Ведь один раз так уже было на его памяти. Но тогда это было иное дело. В те дни условия были не те, даже местность была не та. И как бы то ни было, людей эвакуируют в Прескот; о том, чтобы эвакуировать Прескот, речи не было. Потому Жюли сейчас и при нем, да еще в доме младенец Робертсонов. Дед улыбнулся, вспомнив про младенца. Ему было так приятно, что молоденькая миссис Робертсон без малейшего колебания доверила ему своего малыша.
Тут он почувствовал, что Жюли изо всех сил дергает его за руку.
— Смотри, дед, — повторяла она, — смотри, смотри, вон ветролет!
Ветер внезапно донес оглушительный стук мотора, и вертолет прямо у них над головой задвигался боком, точно краб. Дед нахмурился — над вертолетом он увидел не голубое небо, а огромную коричневую тучу.