— Конечно, никаких проблем. Я попозже заскочу к вам в офис.
Джо повернулся к компьютеру и кликнул свою любимую иконку — ручку и чернильницу, открывавшую программу, с помощью которой можно создавать новостные сообщения, журналы, рекламные листовки, брошюры. Она была заполнена шаблонами, выполненными в ярких, сверкающих тонах, с фотографиями счастливых, улыбающихся людей. Он создал собственный шаблон ЖЕРТВЫ и новый файл. Открыл файл iPhoto и перетащил в новый документ фотографии — по одному снимку каждого потерпевшего, сделанному, когда они еще были живы, с улыбающимися и не изуродованными до неузнаваемости лицами. Чем дольше Джо рассматривал этих троих, с которыми он вполне мог пересечься на улице, или выпивать в баре, или стоять в очереди в бакалейной лавке, тем ближе они ему становились. Эти парни перестали быть для него просто мертвыми телами, которыми он вынужден заниматься по долгу службы.
Зазвонил телефон.
— Это Марк Бранэм, «Голубой альянс». Вы мне звонили?
— Привет, спасибо, что перезвонили мне, Марк. Как дела?
— Страшно занят. Подходит годовщина со дня смерти Уильяма Ането, и мы хотим чем-нибудь помочь его семье. Вы по этому поводу звонили?
— Вроде того. Мы сейчас просто беседуем, неофициально, о'кей?
— Конечно, Джо.
— Мы считаем, что это дело может быть связано с парочкой других убийств, случившихся в последние несколько месяцев.
Марк с шумом втянул в себя воздух:
— Да ну?! Жертвы — голубые?
— Не совсем… Мы сейчас изучаем такой вопрос: не мог ли кто-то из них отойти от этих дел…
— Чтобы сегодня — гомик, а завтра — бисексуал?
— Ну да. Может, кто-то пробовал и то и другое одновременно.
— И какие у вас есть версии?
— У нас есть два предположения. Убийце по вкусу жесткие игры с партнером, это однажды завело его слишком далеко и очень ему понравилось. Или же этот парень просто вращается в среде геев, потому и жертвы его — голубые.
— Он вполне может оказаться классическим гомофобом с агрессивными наклонностями, который в поддатом виде склеил себе партнера, а потом винит в этом именно того, кого снял, и изливает на него все, что у него накопилось в душе за добрый десяток лет. Я не раз встречал такие случаи нападений и избиений, правда, не убийств. Но жертвы были очень здорово избиты. У вас как раз такое?
— Да. Лица буквально в кровавую кашу превратились.
Марк снова со свистом втянул в себя воздух:
— Да, скверно. Так чем я могу помочь?
— Во-первых, пока что помалкивайте об этом. И второе — вы знаете клуб «Три Би»?
— «Bed, Bad and Beyond»?[10] Знаю. Уильям Ането был там в свой последний вечер.
— Я хотел бы переговорить с владельцем клуба, кто бы он ни был, но без лишнего шума.
— Значит, вам нужен Бак Торенс. Ночью он учредитель компании, промоутер, днем — избалованный вниманием соучастник. Зоомагазин «Dawg On It»[11] в Челси. Восьмая авеню, между Двадцать первой и Двадцать второй улицами. Он хороший малый. Никаких заскоков. Скажите ему, что вы мой друг и что вы пришли по поводу годовщины смерти Ането. Если будете расспрашивать про двоих других, можете сказать, что это были приятели жертвы. Или что-нибудь еще, не важно. В любом случае он умеет держать язык за зубами.
— Спасибо, Марк. Мы съездим к нему завтра. Как там Кевин?
— Отлично. А как Анна?
— Неплохо. Держитесь там.
— И вы тоже.
Джо вышел из офиса и, вместо того чтобы отправиться прямиком домой, решил нанести визит Старине Нику. Единственная причина, по которой он так поступил, была внезапная грусть — Джо ощутил ее, проезжая через Бенсонхёрст. Этот район теперь выглядел, будто кто-то намеренно уничтожил здесь все следы его детства — ни старых зданий, ни знакомых лиц.
Джо свернул с Восемьдесят шестой улицы налево и двинулся своим особым маршрутом — мимо дома, в котором вырос, мимо старого дома Дэнни, мимо дома родителей Джины.
Дом, в котором он прожил четыре года вместе с матерью и сестрой после развода родителей, Джо объехал стороной. Для него это было тяжкое время: три года он переживал, что у матери рак, и еще целый год жил, осознавая, что ей не выкарабкаться. Джо постоянно возил ее в больницу на процедуры, слабую и едва стоявшую на ногах, и привозил обратно еще более ослабевшую.
Он вспомнил их первое посещение больницы «Кингс Каунти», когда ему было четырнадцать. Мать сказала ему, что это обычный очередной медосмотр. Его, подростка, раздражало, что она все время держит его за руку, будто какого-нибудь маменькина сынка, но мать сжимала ладонь Джо так сильно, что приходилось мириться с этим. Он ждал перед кабинетом врача, не зная, что там, внутри, его тридцатишестилетней матери сейчас ставят диагноз — рак груди.