(Там же)
Своими рассуждениями, методикой и последовательностью подачи материала мы помогаем всякому умному человеку, открывающему книгу с добрым намерением, ознакомиться с проблемой в той активной форме, которая максимально полезна ему лично.
...Народ стоял на своем месте. И читали из книги, из закона Божия, внятно, и присоединяли толкование, и народ понимал прочитанное.
(Неемия 8:7-8)
Крепко удерживая чашу сознания читателя, мы по мере необходимости будем вливать в нее духовные знания, вплоть до его полного прозрения. Однако если наш легкомысленный читатель опять начнет блуждать по случайной "духовной" литературе либо искать себе помощи в различных религиозных организациях и кружках, чтобы "закрепить" свою веру ритуалами, вся эта благодать внезапно закончится, и опять начнутся пустые траты времени и сил.
108
С другой стороны, составители, имеющие определенный опыт в таких делах, явно не намерены брать на себя слишком большую ответственность.
Он с легким сердцем строчил то, чего ждали от него groundlings [зрители партера] или надиктовывал Святой дух, а сколотив состояние, бросил перо, почти наудачу подарившее нам столько неисчерпаемых страниц, и удалился на покой...
(Х. Л. Борхес. Страничка о Шекспире)
После знакомства с нашим трудом все бремя, как личное, так и глобальное, неизбежно ляжет на плечи читателя, пусть даже того единственного, который сейчас держит эту книгу.
Подумай, не пора ли, друг мой милый,
Тебе пойти моим речам навстречу,
Чтоб мир избег негаданной невзгоды?
Ведь если перед вечною могилой
Мне замолчать придется эти речи,
То Судный день затянется на годы.
(Гете)
На Страшном суде будут взвешиваться слова, через которые и оправдаешься, и осудишься. Если читатели, которые уже давно пребывают в праздности, не примут на себя этот груз и не начнут полезную духовную работу, мучительный процесс суда над миром может затянуться очень надолго. Мы очень рассчитываем на их свежие силы, но в то же время предусматриваем любые варианты развития событий.
Я расскажу тебе одну историю с загадкой, а ты разгадай. Если ты поймешь ее, а о разгадке не скажешь, то великий грех ляжет на тебя. Ну, а если не поймешь, то и греха не будет.
(Двадцать пять рассказов Веталы, ср. Иоан. 9:41, 15:22)
109
Помимо главного, у любопытного читателя может возникнуть ряд более мелких вопросов к составителям относительно их собственной позиции и жизненных обстоятельств. Разумеется, здесь тоже не обошлось без некоторых вторичных проблем, которые неизбежны в нашем мире.
Агриппа сказал Павлу: ты немного не убеждаешь меня сделаться Христианином. Павел сказал: молил бы я Бога, чтобы мало ли, много ли, не только ты, но и все, слушающие меня сегодня, сделались такими, как я, кроме этих (?!) уз.
(Деяния 26:28-29, ср. Флп. 1:13)
Будучи свободен, ап. Павел "для всех сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых" (1 Кор. 9:19-22). На личные вопросы исчерпывающий ответ как правило не дается; так поступает и Христос (Мф. 27:11-14; смысл молчания Иисуса на суде у Пилата станет ясен лишь ближе к концу книги). Однако мы дадим еще один фрагмент, полезный для самоопределения читателя.
Если ты говоришь: Я - иудей, - никто не двинется. Если ты говоришь: Я - римлянин, - никто не встревожится. Если ты говоришь: Я - эллин, варвар, раб, свободный, - никто не вздрогнет. Если ты [говоришь]: Я - христианин, - [все] содрогнутся. Если бы я смог [получить] такой знак, который [архонты (?), т. е. власти мира сего] были бы не в состоянии перенести, - это имя!
(Евангелие от Филиппа 49)
Сами апостолы, далеко еще не освободившиеся от власти Кесаря, затрудняются ответить на вопрос, кем они являются. Они лишь перечисляют свои качества и состояния и выражают намерение стать настоящими христианами. Да и вообще, имя - не просто самоназвание или обозначение социального статуса; оно предполагает вовлеченность в реальные процессы и активное участие в них.
110
Приведем ряд дальнейших возможных критических замечаний в свой адрес.
Меня вы научили говорить
На вашем языке. Теперь я знаю,
Как проклинать, - спасибо и за это.
Пусть унесет чума обоих вас
И ваш язык.
(Шекспир. Буря)
Можно не без оснований заподозрить, что составители не приложили никакого систематического труда и тем более особых литературных ухищрений, а книга писалась сама собой.