- Не за что, - ответил Рион и стремительно вылетел за дверь.
Я же уперла руки в боки и недовольно уставилась на дверь.
Это что за дела? И как мне расценивать такое поведение? Я на правильном пути или он будет теперь всегда так от меня шарахаться? Так и до первой брачной можно не дожить.
Валерион
Из комнаты жены вылетел, как стрела из лука, тут же наткнувшись на недовольный взгляд сестры, демонстративно закатив глаза, разрешил:
- Говори уже, раз неймётся.
- Она мне не нравится, - произнесла та, скрестив руки на груди.
- А тебе когда-нибудь кто-нибудь нравился?
- Нет, все твои женщины были алчными, эта видно, что не такая, но всё равно мне не нравится.
- Не «эта», а Оливия, давай ты не будешь высказываться о моей жене в таком тоне?
- Ты готов поссориться со мной из-за неё?
- Мира, мне сейчас ещё твоих стенаний не хватало, - раздражено ответил.
- Но, я же забочусь о тебе, не хочу, чтобы тебе было больно!
- Больно мне было, когда отец подзатыльники давал.
- Валерион, не честно упоминать это! Мне тогда только три года было, я была любопытной, а ты отмахивался от всех моих вопросов. Я не знала, что это подставит тебя!
- Да? – скептически посмотрел на неё приподняв бровь.
- Ну, только поначалу.
- Что и требовалась доказать.
- Я была ребёнком, а ты не хотел со мной играть, - Миранда недовольно поджала губы и надула щеки.
Раздражение начало стремительно падать. Ну, не могу долго злиться на эту егозу.
Мне было восемь, когда я впервые увидел её, тогда она громко плакала, много кушала и часто портила пелёнки. Любопытство взыграло и первое время возился с ней с удовольствием, она была прелестным малышом, всегда улыбалась, когда я говорил с ней, но как только сама начала это делать, мои восторги поутихли. Я, мальчик, хотел, гулять, бегать и прыгать, а она заставляла играть в дочки матери, пить чай из маленьких чашечек и сидеть на низком неудобном стуле. Когда сбегал от неё, Мира чудесным образом находила и донимала вопросами, тогда я снова убегал, а она вновь находила: на дереве, крыше конюшни и даже в стогу сена, потом жаловалась родителям, те садили на неделю под домашний арест. День я злился и обижался, а потом всё же выходил из своей комнаты, садился на этот пресловутый стульчик и брал в руку маленькую фарфоровую чашечку. Если вначале, она действительно действовала не со зла, то в скорее мелкая эгоистка осмыслила и стала пакостить уже осознано.
- Хвостик, ты думаешь я такой дурак, что выбрал себе плохую жену?
- Нет, но это фиктивный…, - начала она, но я перебил:
- Нет? Этого достаточно, Миранда, мы уже не дети, меня не посадят под домашний арест, а ты не играешь в куклы. Моя жена хороший человек, не смотря на договорной брак. Чем больше я её узнаю, тем больше она мне нравится, и я хочу, чтобы ты поняла это, а главное приняла. Ты сделаешь это ради меня?
Она резко выдохнула, закрыв глаза, затем вздохнула распахивая их, плечи поникли, а взгляд уперся в пол, без особого энтузиазма, она ответила простым: «Да».
- Вот и хорошо, - я подошёл к ней и потрепал по голове, одну проблему решил, теперь осталась разобраться со второй.
Оливия.
В отношениях с ней я, похоже, попал в тупик.
Проводив сестру до комнаты, отдал распоряжение охране и направился в свой кабинет. Там, присев на рабочий стул, откинулся на его спинку и уставившись в потолок хохотнул:
- Докатился. Это ж надо было так? – потер лицо рукой и спустился на шею размяв её.
Не смог отвести взгляда от жены, пока та ела морожено.
Но как она его ела! – мысленно возмутился, хлопнув ладонью по столешнице.
Непристойные ассоциации возникли сами собой, захотелось взять её в охапку, принести в спальню и стать тем самым десертом, что она смаковала с таким удовольствием.
Снова хохотнул.
Взрослый мужик, двадцать семь лет, а возбудился от такой ерунды, мда…
Надо как-то ускорить соблазнение, долго не протяну, особенно если она возьмет за привычку крепкие объятья. Грудь у неё небольшая, это да, но в принципе, мне всегда нравились хрупкие девушки с сильным характером, но в Леви есть ещё и загадка. Она противоречива, в один момент бесстрашна, и нападет на нежить со столовым ножом, или ставит на место придворных гадюк, а в другое съеживается в моих объятьях как котёнок и плачет.