Но спустя всего пару десятков секунд султан взрыва опал, и Платон пристыженно замолчал. Из струй Ниагарского водопада падающей воды показался головной японский миноносец. Вернее, то, что от него осталось. Огрызок «Циклона» быстро садился кормой, кажется, винты и рули были сорваны взрывной волной, а расчеты обоих кормовых аппаратов были смыты за борт или снесены осколками. Только у носового аппарата копошились, поднимаясь с палубы, мокрые фигурки расчета.
— Ну и чем товарищ прапорщик недоволен, с ручного наведения, без определения дистанции, на глазок определив крен корабля, — и попали как в апте… — радостно начал Тыртов и тут же осекся.
Не успев даже встать на ноги, все еще стоя на коленях, кто-то из японцев приник к прицелу носового аппарата и выпустил по «Корейцу» первую торпеду, целясь в корму. Дистанция в десять кабельтовых была для японских торпед предельной, и запаса хода у этого смертоносного снаряда скорее всего не хватило бы, но на мостике решили не рисковать, резко переломив траекторию поворота, крейсер начал заваливать нос влево. Увы, при этом маневре он подставлял под торпеды остальных пяти миноносцев почти всю проекцию борта… Диких и Тыртов не переставая орали на расчеты башни и погребов, требуя скорейшего заряжания следующего снаряда, хотя оба понимали, что им уже не успеть. Тыртов еще успел заметить, как на остановленном их снарядом кораблике кто-то в офицерском кителе метнулся от рубки к левому кормовому аппарату и начал его разворачивать в сторону русских. Но по неподвижному миноносцу уже открыли огонь из трехдюймовок противоминного калибра. Одна из маленьких гранат разорвалась рядом с торпедой, заряд шимозы сдетонировал, и на месте дерзкого миноносца снова поднялся столб воды. На этот раз, когда поднятый взрывом султан опал, на поверхности воды остались только плавающие обломки и пара голов.
Следующие за уже покойным флагманом остальные «Циклоны» один за одним выпускали по «Корейцу» по две, а те, кто успевал развернуться другим бортом, и все три торпеды. Судя по тому, как щедро расходовали дорогие снаряды японские командиры, выйти живыми из атаки они уже не рассчитывали. И правильно. Следующий вторым в строю «Кассаги» успел выпустить две торпеды, после чего исчез во вспышке взрыва восьмидюймового снаряда, который в упор всадила в него кормовая башня «Корейца». Третий в строю «Хато» тоже успел выстрелить две, но также не дождался результатов своей стрельбы. Получив от «Баяна» один за одним три шестидюймовых снаряда, он быстро лег на левый борт и опрокинулся. Но самоубийственная смелость и абсолютное самоотречение экипажей шести маленьких корабликов были вознаграждены. Не способный увернуться от многочисленных торпед «Кореец» вздрогнул сначала от одного взрыва, а спустя полминуты и от второго. Многострадальный левый борт, в надводной части которого и так не осталось живого места, теперь получил еще две подводные пробоины. При поражении одной торпедой у корабля еще была тень шанса на спрямление, но после двух…
— Прикажите команде спасаться по способности. — Контр-адмирал Йэссен, державший флаг на «Корейце», повернулся в сторону командира корабля. — И поднимите сигнал нашим миноносцам подойти для снятия команды…
— В лазарете — выносите раненых на верхнюю палубу, на левый борт, к вам сейчас подбегут из машинного, помогут. — Командир корабля Беляев уже метался от одного амбушюра к другому, после второго торпедного взрыва он понял, что спасти корабль невозможно, и сейчас пытался минимизировать людские потери. — Машинное? Валерий Александрович, немедленно все наверх! Оставьте пару человек залить топки, остальным бегом в лазарет! Тяжело раненных в бессознательном состоянии выносить в первую очередь, мы затонем минут через…
— Больше пяти это итальянское корыто с такими пробоинами не продержится, — ответил на вопросительный взгляд командира трюмный механик и, уже сбегая с мостика, прокричал, не снижая скорости: — Я попытаюсь затопить все отсеки правого борта, что только успею, тогда мы хоть не опрокинемся, а уйдем на ровном киле. Это даст вам лишние пару минут для погрузки раненых на миноносцы…
Больше капитана Корпуса инженеров-механиков Бориса Владимировича Вернандера никто не видел… Он до последнего оставался в низах корабля, манипулируя клапанами затопления и перепускания, пытаясь продлить агонию обреченного корабля и не допустить его опрокидывания.[10]
10
В нашем мире капитан Б. В. Вернандер погиб в Цусимском сражении, где до последнего руководил борьбой за живучесть флагманского броненосца «Князь Суворов». Небывалая по меркам начала XX века непотопляемость этого броненосца очень удивила японцев, так и не сумевших его утопить артиллерийским огнем.