Того сначала с ожиданием, потом с нетерпением, а следующие пять минут с ужасом смотрел на расстреливаемый в шесть кораблей русский броненосец. «Три Святителя» был почти постоянно скрыт от наблюдения столбами воды от взрывов японских снарядов. На нем поочередно замолкали орудия и появился дифферент на нос, он снизил скорость, а вся его носовая оконечность представляла собой море огня. Но… При всем этом ОН НЕ ТОНУЛ и, кажется, совершенно не собирался это делать! Как будто его гвоздили сейчас ВСЕ боеспособные японские линкоры, он сначала принял в кильватер отряд «Пересветов». Потом, так же неторопливо, он сам встал в кильватер «Петропавловска», который вдруг дал ход в 6 узлов! Мирно шедший до этого слева «Сунгари» открыл огонь из орудий среднего калибра по «Мияко», и теперь управлять боем приходилось с авизо, которое периодически виляло для сбития русской пристрелки. А по носу маячила пара русских бронепалубных крейсеров «Паллада» и «Светлана». Они уже начали обстрел головной «Сикисимы», и Того, прекрасно помня рассказ Камимуры об аналогичных действиях русских бронепалубников под Кадзимой, понимал, что оттуда они уже не слезут. Учитывая, что отряд во главе с «Александром» тоже подтягивался к месту боя и вот-вот должен быть открыть огонь, шестерке японских кораблей придется иметь дело не с парой разрозненных отрядов русских кораблей, а сразу с дюжиной линкоров. Которые хотя и повреждены, но ни тонуть, ни покидать место боя явно не собираются. Оставался еще шанс попытаться прорваться под берегом, и Того приказал принять на два румба левее, заодно это должно было оттянуть русских от отряда Камимуры. Его «Идзумо» и быстрые бронепалубники еще могли обойти место, где сцепились отряды линкоров, и устроить транспортам резню, но… Сначала пришел доклад о том, что у «Якумо» затоплен нос и он не может поддерживать ход больше 10 узлов. А потом два «Пересвета» и сопровождающая их «Россия» увеличили ход до 17 узлов и стали отрываться от японцев, курсом строго на север. В этот момент Того понял две вещи — во-первых, Макаров считает, что он справится с его отрядом и без трех своих самых целых и быстрых броненосных крейсеров. А во-вторых, Камимуре придется прорываться к транспортам с боем сквозь эту тройку, ведь, идя курсом на север, «Пересветы» оказывались между вторым японским отрядом и транспортами. Похоже, Макаров раскусил и этот его замысел… Последней каплей для Того стало открытие «Сунгари» огня из всех четырех орудий главного калибра, совпавшее с попыткой торпедной атаки «Сикисимы» парой русских крейсеров. До этого момента на одинокий русский броненосный крейсер, крадущийся под берегом в сопровождении пары миноносцев, не обращали особого внимания. Ведь с него могла стрелять только пара шестидюймовок, и, как казалось, он был не опасен. Гоняться за ним тоже было бесполезно, он со своими 16 узлами был явно быстрее, чем большинство японцев, но теперь… Самого Того спасло только то, что русские не соблазнились адмиральским флагом на маленьком авизо, а выбрали себе «противника своего размера». Зато на «Якумо», получившем восьмидюймовый снаряд, облегчения Того не разделяли.
Капитан первого ранга Миклухо-Маклай, командир «Сунгари», с удовольствием смотрел на дело рук своих. Вернее, на дело рук своих комендоров — снаряды ложились у борта «Якумо» кучно, и если тот не начнет маневрировать, то с пистолетной дистанции в 25 кабельтовых его удастся нашпиговать еще пятью-шестью восьмидюймовыми снарядами. После чего погреба обеих башен опустеют уже по-настоящему. Похоже, что именно так японцы расценили молчание восьмидюймовок его крейсера, когда подпустили его на убийственные 25 кабельтовых, обстреливая только редким огнем из орудий среднего калибра. Вообще с остатком восьмидюймовых снарядов именно на «Сунгари» творилось что-то, чего Миклухо и сам понять не мог. Стоило ему сообщить Йэссену, что у него «осталось мало снарядов ГК», как тот приказал ему с парой поврежденных эсминцев отходить на север полным ходом. На запрос «прошу остаться в строю» адмирал его послал… В общем, не на север, а гораздо дальше. Сигнальщик, принесший расшифровку сигнала, даже пробормотал, что не знал, что «эдакое можно передавать флажным кодом». Только в Артуре в приватной беседе с Йэссеном Миклухо-Маклай выяснил, что его рапорт «осталось мало снарядов главного калибра» по пути к адмиралу трансформировался в «не осталось снарядов главного калибра». После чего адмирал решил не рисковать и убрать почти безоружный корабль из боя, невзирая на мнение командира этого самого корабля.[13] Весьма удачно, почти одновременно с открытием огня орудиями Миклухи, свое слово решила сказать и пара русских бронепалубных крейсеров. До этого они весь бой болтались под берегом, пресекая попытки японских легких сил пройти к транспортам, обойдя сцепившиеся колонны броненосцев. Последние пять минут они пытались обстреливать головную «Сикисиму», повторив удачный маневр Руднева при Кодзиме.
13
В нашей истории подобный случай с докладом об остатке боеприпасов приключился с Камимурой. Он тогда приказал прекратить преследование уходящих «России» и «Громобоя».