Когда он вошел в дом, Коула, подбоченившись, стояла в коридоре:
— Где тебя дьявол носил?
Отодвинув ее в сторону, он подошел к бару и налил себе коньяку.
— Ты пьян?
— Нет.
— Эктора звонил. Он зол на тебя. Ты расстроил индианку. Что ты ей сказал?
— Что она должна пойти на день рождения к Гарри.
— Так. И что она ответила?
— Что не пойдет. — Манолис одним глотком осушил рюмку. Сначала коньяк показался ему на вкус отвратительным, потом приятным, потом он почувствовал, как вновь оживают его конечности. Он снял пиджак.
Коула схватилась за голову.
— Почему ей так хочется нас унизить?
— Молодая.
Коула вытаращилась на него в изумлении.
— Ты ее защищаешь?
— Нет. — Он налил себе второй бокал.
Коула настороженно смотрела на него:
— И Елизавета звонила. Она тоже на тебя сердится.
— За что?
— За то, что эта стерва плакала из-за тебя.
Он закрыл глаза. Красивый щекастый парень в рубашке и галстуке. Значит, все-таки приходит конец несчастьям, и судьба больше не будет испытывать на прочность Димитри и Георгию, пощадит следующее поколение. Выходит, Бог не так уж и безнадежен.
Айша плакала? Она плакала.
— Завтра позвоню Экторе. Завтра все улажу.
Он извинится. Скажет: «Извините». На самом деле он ни в чем не раскаивается, но она уцепится за это слово, будет ему признательна, простит его. Что за черт? Это лишь одно пустое слово.
— Сейчас звони. Он очень расстроен.
— К черту, Коула. Позвоню завтра. Пусть порасстраиваются один вечер. Если они думают, что это горе, значит, они просто не понимают, как им повезло. Мы заботились о них, дали им образование, все для них сделали. И я рад, что мы о них позаботились, что обеспечили им хорошую жизнь. Но хотя бы один этот вечер я хочу пожить так, будто у меня никогда не было детей. На один этот вечер я хочу забыть об их существовании.
Коула перекрестилась. Посмотрела на него с презрением:
— Что за вздор? Как тебе не стыдно? — Она постучала по косяку. — Постучи по дереву, да простит тебя Господь.
— Я навестил Димитри и Георгию.
Выражение презрения на ее лице сменилось неизбывной печалью.
— Как они там, бедняжки?
— Димитри тяжело болен. Умирает.
Коула грузно опустилась на диван. До чего же огромная, громоздкая мебель у них в доме, просто смешно. Коула на этом диване похожа на куклу.
— Зачем нам такой большой диван?
Коула пренебрежительно фыркнула и кивнула на бар. Манолис налил для нее коньяк, подал ей бокал и сел в кресло напротив.
Его жена смотрела на бокал:
— Нет справедливости в этом мире, да, Маноли?
Он покрутил в руке бокал, взбалтывая золотистую жидкость, вдохнул терпкие жгучие пары:
— Да.
Зазвонил телефон, выводя их из раздумий. Они оба вздрогнули.
— Кто-то из них.
— Возможно, — ответил он.
— Хотят узнать, пришел ли ты домой. Хотят с тобой поговорить.
— Возможно, — повторил он.
Она улыбнулась, пригубила бокал:
— Может, пусть звонит, а?
Она улыбалась озорно, прямо как в молодости.
— Пусть, — он улыбнулся жене, — не будем отвечать.
Телефон неутомимо звонил, казалось, несколько минут.
Когда звон наконец-то стих, он осознал, что все это время сидел затаив дыхание. Он протяжно выдохнул.
Коула поднялась:
— Согрею тебе ужин.
Он кивнул.
Он услышал, как жена на кухне зажгла духовку, потом до него донеслось звяканье столовых приборов. Коула стала что-то напевать. Он всем телом подался вперед в кресле, пытаясь разобрать слова. Это была старинная народная песня — классика фольклора. Впервые он услышал эту песню в Афинах, когда, будучи новобранцем, пил вместе с рабочими и солдатами дешевое узо[116] на площади в Кайзериани[117]. Он стал тихо подпевать жене.
Что было — то прошло, и не вернется, А впереди нас всех удача ждет.После обхватил рукой колено и, морщась, встал с кресла. Допил коньяк, поставил бокал на журнальный столик. Прошел на кухню и помог жене накрыть на стол.
Айша
Она снова посмотрела на часы, глубоко вздохнула, произвела в уме кое-какие расчеты. Самолет Гектора вылетел из Мельбурна час назад. Ее рейс, возможно, задержат еще на два часа, а это значит, что ему придется ждать ее в аэропорту Денпасара[118] как минимум три часа. Он будет в плохом настроении. Может, оставить ему сообщение в аэропорту, сказать, чтоб он ждал ее в отеле в Убуде[119]? Впрочем, не стоит паниковать, — во всяком случае, пока. Должны же эти идиоты выдать хоть какую-то информацию. Вокруг скучающие расстроенные туристы — в основном молодые мужчины и женщины в грязных футболках и шортах — раздраженно поглядывали на табло, готовые бежать на посадку сразу же, как только будет объявлен их рейс. Айша поднялась со своего места, повесила сумочку на плечо. Ей хотелось убежать от нытья и зловонных запахов пива и пота. Она отошла от стойки и направилась в конец коридора, туда, где сияли неоновые огни и суетились толпы народу. Бангкокский аэропорт никогда не закрывается. Можно пройтись по магазинам.