С первого взгляда было ясно, что на острове царит крайняя нужда, что благосостояние местных жителей во многом зависит от отнюдь не бойкой торговли с туристами, и Айша с Гектором, в первый же вечер обсудив это, решили, что отныне они не торгуются, а просто платят ту цену, которую изначально называет лавочник или лоточник. Она стояла в стороне, когда Гектор покупал что-нибудь — рубашку, подарки для детей и родных, — ибо ее смущало, что балийцы неверно истолковывают его щедрость, принимая ее мужа за простофилю. Она с трудом сдерживалась, чтобы не бросить ему упрек: «Это можно было купить за полцены», ибо она знала, каков будет его ответ: «Я не буду торговаться за то, что стоит меньше, чем у нас чашка кофе». Она не могла заставить себя быть такой, как он. Она была дочерью своего отца и считала, что торг — неотъемлемая часть процесса купли-продажи. Но в Убуде, как ни странно, она всегда уступала торговцам и оставляла щедрые чаевые.
Неспешный ритм деревенской жизни импонировал им обоим, но Айша также сознавала, что все балийцы от мала до велика — мужчины, женщины, дети — работают не покладая рук. Она видела сгорбленные спины пожилых женщин на рисовых полях, заскорузлые мозолистые ладони мужчин, перестраивающих мост над рекой, потных каменщиков, мимо которых они шли, когда возвращались из Обезьяньего леса. Спокойные ритуалы почитания предков по утрам и вечерам, добрые улыбки, насыщенные органические запахи тропиков, смиренный труд, преданность семье, яркое азиатское солнце, неунывающие бесстрашные дети, бегающие по улицам без присмотра — ее собственные дети были лишены такой свободы… Айша влюбилась в Убуд.
На третий день их пребывания на острове идиллия была нарушена. Вечером они поругались. Тот день начался не самым лучшим образом. Гектор разбудил ее перед завтраком. На лице его сияла глупая похотливая улыбка, в ее бедро упирался его толстый возбужденный пенис. Она подчинилась его желанию — в наказание за измену, промелькнула у нее в голове злобная бичующая мысль, когда муж забрался на нее, — но воспротивилась его грубости. Ей была понятна его озадаченность: довольный тем, что сразу же по приезде она выказала животный голод до плотских утех, он, вне сомнения, решил, что она готова утолять его самые развратные аппетиты — властвовать над ней, заниматься с ней агрессивным сексом. Но агрессия ей претила, она была оскорблена тем, что он принимает ее как должное. Она чувствовала себя шлюхой; в сравнении с Артом Гектор брал ее, как шлюху. С ее согласия, да, даже с ее подачи. Но пока он неистовствовал на ней, а она пыталась стряхнуть с себя остатки сна, ею владело одно-единственное чувство — омерзение к нелепой театральности его похоти. Они были не новобрачные, не подростки, только что завязавшие роман. Муж и жена со стажем, родители. Как только он достиг оргазма, она выкатилась из-под него, встала и ушла в ванную под открытым небом. Он остался лежать на кровати — голый, смущенный и обиженный. Она умылась, глянула на себя в зеркало. Перед месячными самочувствие у нее было отвратительное.
За завтраком Гектор постоянно рычал, во время прогулки был вспыльчив и необщителен. Ей нравилась неторопливость Убуда, и она была бы счастлива провести в горах всю неделю. Но Гектор, она знала, предпочел бы несколько дней полежать на пляже, доказывая, что если нет возможности поваляться на песке где-нибудь у моря — это не настоящий отдых. Айша, выросшая на пустынном побережье Индийского океана, была с ним не согласна. Западная Австралия располагала, пожалуй, самыми лучшими пляжами в мире. Она бывала на Средиземном море, и, действительно, от его синевы захватывало дух, радостная жизнь на греческих островах пьянила, но многолюдные пляжи были ей ненавистны. Она знала, что такое настоящий пляжный отдых. Балийские туристические пляжи ее ничуть не манили.
В отель они вернулись усталые и потные. Гектор прямиком направился к бассейну. Бросил сумку на шезлонг, разделся до трусов и нырнул.