Гектор, голый, свернувшись калачиком, спал на кровати, похрапывая так же, как его сын. Айша опустилась коленями на постель и поцеловала мужа в плечо. Он проснулся, посмотрел ей прямо в глаза. Взгляд у него был настороженный, сияющий, обеспокоенный.
— Я прощен?
— Да.
Она его еще не простила, в душе не простила, но знала, что простит. От него исходил кислый запах потного жаркого тела. Она еще раз поцеловала его в плечо, разделась и пошла в душ. Колючий поток холодной воды дарил ощущение умиротворяющего блаженства. Она подставила лицо под струи и, выгибая шею, устремила взгляд в небо. Завернув кран, она вздрогнула: ей показалось, она слышит, что ее муж плачет. Обмотавшись полотенцем, она вернулась в спальню. Гектор, уже в шортах, стоял на балконе. Когда он повернулся к ней, на губах его играла улыбка, но она заметила, что глаза у него красные.
— Не хочешь окунуться в море перед ужином?
Она только что приняла душ, и купаться в море ей совсем не хотелось. Но она боялась, что он останется с ней, если она изъявит желание полежать немного на кровати. Разговаривать с ним ей не хотелось. Достаточно с нее признаний, просьб о прощении и откровений. Она не хотела у него спрашивать, плакал ли он.
Ужинать они пошли в тот же ресторан, где были накануне, в свой первый вечер в Амеде. Хозяин заведения, разговорчивый парень по имени Ваян, поразил их обоих своим обаянием и чувством юмора. Поначалу они решили, что он подросток, но, когда в первый вечер, поужинав, собирались покинуть ресторан, он представил им двух своих сыновей. В этот вечер еда была превосходная — вкусная, ароматная, — приготовленная женой Ваяна, не выходившей из кухни. Увидев, что они снова пришли к нему, Ваян поприветствовал их радостным смехом, вывел на берег и усадил за столик у самой воды. В полнолуние он сменил свои джинсовые шорты и поддельную футболку с логотипом «Моссимо» на традиционный церемониальный наряд. Когда они сели, им кивнули два итальянца, сидевшие за столиком прямо под пальмой. Они были молодые, загорелые почти до черноты, будто несколько месяцев провели под азиатским солнцем. Айша и Гектор заказали пиво и, откинувшись на стульях, наблюдали, как солнце исчезает за горизонтом.
Ей казалось, что она на первом свидании. События и переживания последней недели заставили Айшу по-новому взглянуть на свою жизнь. Впервые за долгое время муж представлялся ей таинственным незнакомцем. Ее гнев утих, хотя обида на него за предательство все еще оставалась где-то в глубине души, ждала удобного случая, чтобы выплеснуться. Но сейчас было неподходящее время для выяснения отношений. Она хотела, чтобы к ней вернулся ее муж. Она не хотела, чтобы он оставался отчаявшимся ранимым существом, каким он проявил себя в последние дни. Призрачный свет луны начал прокладывать зыбкую серебристую тропинку на потемневшей поверхности моря. Она будет держать свой гнев в узде. Она должна помириться с мужем, помочь ему вновь обрести твердую почву под ногами. Он слишком неуравновешен; если он потеряет голову, ее жизнь тоже будет разрушена. Она будет терпелива с ним. Она научилась терпению, когда стала матерью. И жертвовать своими интересами тоже научилась. Айша лучезарно улыбнулась мужу, кивая в такт плеску неспешных накатов прибоя:
— Так здорово, что мы сюда приехали.
Он заплакал. Она прикусила губу, с трудом сдержавшись, чтоб не прикрикнуть на него: «Прекрати, ты же не ребенок». Слава богу, на этот раз его слезы быстро иссякли. Молодые итальянцы, самодовольные и равнодушные, даже ничего не заметили. На время отвлекшись на Гектора, она думала о том, что североамериканцы ей все-таки нравятся больше, чем европейцы: те, как и два парня за соседним столиком, нередко бывали чванливы, мелочны и бесцеремонны. Гектор шмыгнул носом, вытер глаза и взял меню. Она посмотрела на него — вопросительно, без улыбки.