— Отвезти тебя на вокзал?
— Да.
Слава богу. Наконец-то он свалит отсюда.
— Может, хочешь сначала душ принять?
— Пожалуй.
— Сейчас принесу полотенце.
В ванной он пальцем почистил зубы. Хотел взять щетку Крейга, но решил, что это было бы неправильно. Он вытерся, попытался придать некое подобие формы своим дурацким ершистым волосам, но потом бросил это дело. На полу лежали его грязные трусы со следами засохшей спермы. Он принес их в ванную, думал постирать, но потом понял, что это глупая идея: пришлось бы везти мокрые трусы в поезде. Он глянул на туалет. Бросил трусы в унитаз и взял лежавший рядом грязный ерш. Запихнул трусы глубоко в слив, спустил воду. Вода забурлила, набирая силу, начала скапливаться в унитазе. Ричи вытаращился в ужасе. Вода не убывала, стояла в унитазе. Он засорил слив. Ричи передернул плечами. Пусть отец сам разбирается.
Крейг высадил его на вокзале Рингвуд. Ричи стал открывать дверцу, но Крейг схватил его за плечо. Он был взволнован.
— У тебя скоро день рождения.
— Если ничего не подаришь, я не обижусь, — быстро пробормотал Ричи.
— Да уж подарю что-нибудь.
Зачем? Раньше ты просто открытку присылал.
— Тебе исполнится восемнадцать. Это важная дата. — Крейг выпустил плечо Ричи и улыбнулся. — Мы с твоей бабушкой думаем сложиться и купить тебе айпод. — Улыбка исчезла с его лица, вид у него стал озабоченный. — У тебя ведь нет плеера, да?
— Нет.
Ни фига себе. Плеер. Кайф. Ричи хотел уточнить, какая память у плеера, сможет ли он смотреть видео. Но это было бы неприлично.
— Спасибо, — буркнул он.
— Наверно, вечеринку устроишь?
— Наверно.
Он что, напрашивается на приглашение? Исключено, Трейси этого не переживет. Да и потом, какая вечеринка? — просто ужин.
— Или с девчонкой своей просто куда-нибудь сходите?
Блин, она не моя девчонка. У Ричи задергалась правая нога. Воздух в машине был спертый, вонючий. Давай уже прощаться, а?
У тут Крейг отмочил нечто совершенно неожиданное. Игриво взъерошил сыну волосы. Ричи непроизвольно выкинул руку вверх, к голове, но потом, одумавшись, тут же ее опустил.
— Ладно, позвоню тебе на день рождения. Может, сходим куда-нибудь выпить, тебе уже по закону будет можно. — Крейг включил зажигание. — Пока.
— Пока. — Ричи хлопнул дверцей и, не оглядываясь, побежал к платформе. Сел на скамейку, протяжно выдохнул. Нащупал в кармане вентолин. Нет, пожалуй, он обойдется. Состояние сейчас нормальное. Ричи вытащил телефон, проверил сообщения.
Все ждали вторника. Во вторник им должны сообщить вступительные баллы. Ричи не думал о них, пока длился учебный год, но теперь, когда школа осталась позади — навсегда! — до него постепенно дошло, что будущее — это не ровная прямая тропа, а матрица с пермутациями, вероятностями и ответвлениями ответвлений. Карта его будущего — это пространственная кривая, что прежде никогда не приходило ему в голову. Школа заслонила от него эту правду. Школьные годы были плоскими, двухмерными: сон, школа, уроки, сон, школа, уроки, иногда праздники. Тот мир расщепился, потерял смысл, и это, именно это, как ничто другое, приводило его одновременно в крайнее волнение и смятение. Вернуться в тот мир он уже никогда не сможет.
Конечно, он надеялся, что поступит в институт. Вероятность провала он исключал. Это было просто немыслимо. Такого просто быть не могло. Он был самый обычный ученик — не гений, но не лентяй и не идиот. Он добросовестно указал в анкете свои предпочтения, но не особенно задумывался над тем, что его ждет. Свое будущее он связывал с картографией и исследованием окружающей среды. Однако сразу же после рождества вдвоем с Ником они поехали на трамвае в город. На мельбурнском кладбище выкурили по сигарете с марихуаной, а потом пошли в университет. Ник хотел заниматься медициной, мечтал об этом с детства. Если он не станет врачом, его жизнь будет кончена. Они бродили по зданиям — летом там почти никого не было, — а потом Ник показал на высокое безобразное бетонное сооружение на краю территории университета. Вон ту образину строил мой дядя, сказал он Ричи. Он говорит, что у нас в роду ученых не было, я буду первым, если поступлю. В тот день лицо Ника дышало исступлением, вид у него был страстный и пугающий. Ричи, стоя рядом с другом, смотрел на здание. Это дядя мой построил, вновь и вновь повторял Ник, а потом его лицо исказила гримаса. Я должен стать студентом. Взволнованный, возбужденный, он повернулся к Ричи. И если мы поступим, ты понимаешь, что это будет означать, понимаешь, да, старик? Что мы лучше всех богатеньких детишек из частных школ, которые здесь учатся. Мы поступим, потому что мы самые лучшие, потому что мы умные — нам просто не придется платить за обучение. Ричи кивнул, не совсем понимая возбуждение друга. Но в автобусе, когда они возвращались домой, он вдруг представил свое будущее, его труднопостижимые разнообразные возможности.