Видимо, одного приключения мне показалось мало. Вот только оно и не думало заканчиваться. Голый парень в темных очках вновь раскинул руки и запрыгал передо мной:
— Топ! Топ! Топ! Акутура! Бу текала раканевса укотон пи!
И все это таким умоляющим тоном, что мне стало его жалко. Если бы он еще не прыгал… И я попросила:
— Вы можете не скакать, а стоять спокойно? — Но тут до меня кое-что дошло: — Ой! Вы сказали: «Пи»? Ну хорошо, акутура, я отвернусь.
И я отвернулась, не вполне понимая, зачем устраивать попрыгушки с бубенцами, если можно просто зайти в кусты и не мешать мне спокойно горевать.
А вот незнакомое слово я вставила зря.
— Акутура?! — опять завопил сумасшедший. — Хура экто акутура?!
— Нет-нет, не акутура, — вжала я голову в плечи, но оборачиваться не стала. — Случайно вырвалось. Вы делайте свой укотон спокойно, я подглядывать не буду.
Я замерла, невольно прислушиваясь. Но ожидаемого журчания не услышала. Раздался лишь тихий вздох и разочарованное бормотание, что-то вроде: «О, корутавала…», а затем послышались удаляющиеся шаги. Безумный парень уходил!
Теперь мне бы точно стоило взять ноги в руки и улепетывать, но я обернулась. И впервые увидела спину несчастного. А на ней… Я проморгалась, но это не помогло. Вдоль позвоночника уходящего парня тянулся… гребень. Невысокий, сантиметра два-три, тянущийся от лопаток до поясницы и покрытый нежным желтым пушком, который мне тотчас захотелось погладить.
— Дас ист фантастиш… — пробормотала я, заразившись, видимо, нерусскостью речи, а потом уже по-русски и перестав «выкать», крикнула: — Стой!
Вряд ли бородатый голыш с гребнем вспомнил русский, но смысл восклицания понял и остановился. Я подошла к нему и спросила:
— Ты кто?
— Герет монор экэсцин, — угрюмо произнес он.
— Это вряд ли, — сказала я, лихорадочно соображая, откуда мог взяться в нашем лесу обнаженный красавчик с гребнем на полспины и говорящий на языке, которого я раньше точно не слыхала.
Разумеется, я вряд ли слышала и сотую часть всех наречий Земли, а более-менее сносно кроме русского знала только английский — десяток фраз на немецком-французском не в счет, — но то, что этот язык не принадлежит к европейским, была уверена почти на сто процентов. Но выглядел-то незнакомец именно европейцем. Если не обращать внимание на его пушистый гребешок. Хотя подобного украшательства нет и у представителей других наций, это уже не сто, а все триста процентов. Тогда откуда же он свалился? Не вылез ведь, словно гриб, из-под земли!
Подумала так — и невольно поежилась. А если вылез? Вдруг загробный мир все-таки существует? Да нет же, тогда бы он был грязный и страшный. И гребешок тогда все равно не к месту. И незнакомый язык. Нет, он точно не из-под земли. И вообще, это я сошла с ума, если о таком всерьез думаю.
А потом меня торкнуло. Земля… Не в смысле почвы, а в смысле планеты. Что если он и правда не вылез, а свалился? Например, его космический корабль потерпел крушение, а он, бедолага, даже скафандр надеть не успел. Правда, новость о подобной аварии звучала бы уже из каждого утюга, но ведь я новости из-за ухода Валеры сегодня не смотрела, мне и этой хватило за глаза.
А ну-ка… Я достала из сумочки смартфон и открыла новостное приложение. Погода, курс рубля, утюги повышенной гладибельности, скафандры для работы и отдыха… Они что, уже под мысли рекламу подстраивают?! А вот про аварию летающих тарелок ничего. Стоп! Не думать про тарелки, сейчас накидают предложений столовых сервизов для работы и отдыха.
Я хотела уже убрать смартфон в сумочку, как подумала вдруг о том, что нужно было сделать в первую очередь. Карта Земли! Ведь это так очевидно. Если непонятный парень ниоткуда не падал, то покажет, откуда прибыл. И я подсунула гребешочнику карту. Он долго смотрел на экран, нехорошо меняясь в лице, а потом хрипло выдавил:
— Симбалюка. Гарга…
— А вот ругаться не надо, — пролепетала я в полной растерянности. — Было бы из-за чего.
Ну да, ну да. Абсолютно не из-за чего. Подумаешь, попал на другую планету! Да, нагишом, зато никто не сожрал, не стал делать опыты, не заспиртовал для коллекции и даже не ограбил. Кстати, преимущество путешествий в голом виде — тебя точно не ограбят. Но вряд ли это успокоило бы несчастного находимца, даже если бы он понимал по-русски.