Ладно, что было, то прошло. Хорошо то, что хорошо кончается. Впредь буду умней и осторожней. По крайней мере постараюсь. И я очень умно и осторожно сказала:
— Не обижайтесь, это я просто еще не проснулась. Тогда. А теперь уже все, в полном порядке. Только, может, сначала чая попьем? А лучше кофе. Впрочем, можно и потом. Просто я после кофе совсем бы стала бодрой. Особенно если из зерен сварить, а не растворимый набухать.
— Вот несет же девка ересь какую-то, — вздохнула баба Гроха, — а я ее слушаю. И не гоню ведь, даже серчать на нее перестала. Сильная ведьма, видать, хоть пока и без силы.
— А сильная без силы — это не оксюморон? — вырвалось у меня.
— Это шклискин пирканжак, — огрызнулась Грохлома, и я, наверняка вспыхнув до корней волос, прикусила язычок; таких выражений даже от повидавшей жизнь ведьмы не ожидала. А ведь собиралась быть умной и осторожной!
— Простите, — покаянно опустила я голову. — Может, давайте тогда приступим?
— Разуйся сперва, говорила же, — проворчала старуха.
Я послушно развязала и сняла свои хендмейдовские шузы. Собралась спрыгнуть с печи, но баба Гроха схватила за руку:
— Куда?! Опрокинешь купель — снова зелье готовить не стану!
Лишь тогда я глянула вниз. Почти треть жилого пространства избушки занимало огромное деревянное корыто размером почти со стандартную ванну, может, лишь чуточку уже. Откуда Грохлома его, интересно, вытащила? И в нем действительно было зелье — во всяком случае цвет у налитой в эту купель жидкости был зеленым. С коричневатым болотным оттенком. А еще я уловила запах — слегка подгнившего мокрого сена в котором кто-то не дождался весны. Нотку гнили, вполне вероятно, добавляли сушеные, а теперь отмокшие черви и мыши, но я не специалист, не берусь утверждать наверняка. Хотя именно с помощью этого зелья меня и собирались сделать тем самым специалистом. Интересно, нужные знания впитаются прямо через кожу, или это еще придется пить? Последнего бы не хотелось. Да и первого, откровенно говоря, не очень. Но не расстраивать же старушку окончательно? Ну, искупаюсь. Не убудет от меня. Потом где-нибудь в речке отмоюсь. А вот пить откажусь. Пусть хоть сердится, хоть прогоняет — не буду. В конце концов у меня тоже есть чувство собственного достоинства, пусть я даже сейчас и голая.
Такие мысли шныряли у меня в голове, когда баба Гроха, не отпуская моей руки, проворчала:
— Ну и чего замерла? Зелье остынет, потом сопли тебе выводи! Ставь ногу-то на приступок да слезай.
Сбоку у печи и правда была деревянная полочка, чтобы легче было забираться и спускаться. Забиралась-то я уже полусонной, никаких приступков не запомнила, а сейчас им воспользовалась и вполне элегантно спустилась на узкую лавочку внизу печки, а потом уже на пол.
— Теперь лезь в купель, — заметив мою нерешительность, сказала ведьма. — И сразу окунайся с головой — нужно, чтобы ничего сухим не осталось.
— Долго не дышать не смогу, — забеспокоилась я.
— А кто тебе велит не дышать? Окунешься — и сразу вынырнешь, потом так лежать будешь, силу впитывать.
— Не горячо хоть? — спросила я, помня, что собралась быть осторожной.
— Не горячо. Полезай, а то и впрямь ведь холодно станет!
Я подняла ногу, занесла над импровизированной ванной, коснулась пальчиками воды… И правда не горячо. Комфортная температура. И тогда я сначала шагнула в корыто, потом уселась, потом растянулась, а потом… Потом кожу стало пощипывать. Сначала слегка, потом все сильней и сильней.
— А! Жжется! — схватилась я за края купели, собираясь из нее немедленно выбраться.
Но ведьма была уже рядом.
— Куда?! — закричала она. — Ишь, неженка! Не боись, не сожжешься! А ну, окунайся с головой!
И она схватила мою голову и сунула под воду. Или что это было на самом деле — кислота, щелочь, средство для избавления от юных дур или для их маринования перед нанизыванием на супершампур?
Я едва не начала орать прямо там — вот бы нахлебалась отравы! Но каким-то чудом сдержалась, зато, с нарастающим ужасом чувствуя, как защипало лицо, отчаянно забилась, забарахталась, и сумела все-таки вырваться из бабкиного захвата и поднять голову.
— Болтун!!! Спасай!!! — завопила я. — Прыгай ей под ноги!
И ежик меня услышал! И бросился, умничка такой, на помощь. Вот только проснуться до конца не успел, глазки, наверное, остались закрытыми. Он вылетел с печки, словно шипастая бомба, описал в воздухе красивую короткую дугу и с громким плюхом шлепнулся в купель с зеленым жгучим маринадом.