— А я люблю исторические романы!
И тут же всё с тем же увлечением и азартом перекинулись на историю. Вспомнили царей, а когда дошли до последнего, Иван Фёдорович стал бить кулаком по столу. Потом добрались до Ленина, а там и до Сталина оказалось рукой подать. Перебрали всех советских вождей, принялись за современных. И снова Иван Фёдорович бил кулаком по столу, и Алмазов видел, как пустые тарелки легонько подскакивали, а наполненные — тяжело, будто с ленцой, переваливались с боку на бок. А Наталья Семёновна, поглаживая мужнино плечо, приговаривала тихонько:
— Ну, будет, будет… Не надо так…
Но Ивана Фёдоровича никто за столом не боялся, все продолжали говорить и говорили хором. Каждый хотел быть услышанным. И даже Антон Антонович высказался в том смысле, что раньше, несомненно, порядку было больше. И добавил, имя в виду современные нравы: «Кошмар, что творят!» На что Ася тут же возразила, что теперь зато наступила свобода.
Потом внезапно все замолчали, точно выдохлись, и повисла пауза. Всем отчего-то сделалось неловко, и никто ни на кого не смотрел. И Алмазову вдруг стало жаль всех этих людей, захотелось выказать себя их другом и помочь преодолеть возникшее смятение. И он не придумал ничего лучше, как спросить у расположившейся по левую от него руку Елены, дочки Таисии Фёдоровны и Антона Антоновича, что она думает по поводу последнего фильма Кустурицы. Но Елена Антоновна посмотрела на Алмазова очень насмешливо и объявила, что «времени нет по киношкам бегать».
Елена казалась Асиной сверстницей. И лицо, и причёска, и руки её хранили следы салона красоты. Белые ногти, похожие на жвачные подушечки, были одной длины. Елена была замужем за каким-то оборотистым господином из Москвы, вот почему одевалась с большим шиком и вообще умела соблюсти моду. Каждый божий день, выпроводивши детей в школу, а мужа на работу, она собиралась, садилась за руль своего американского автомобиля и отправлялась в спортивный клуб, который неизвестно из каких причин, назывался «Элитным». Там она встречалась с подругами, такими же, как она, жёнами своих мужей, и вместе они занимались shaping`ом, а потом на тренажёрах. После занятий, случалось, шли в сауну, чтобы, по словам Елены, «как бы расслабиться». Здесь же в клубе был и салон красоты, и ресторанчик, где можно было пообедать горсткой морковного салата со свежевыжатым соком. А кроме того, просмотреть не спеша журналы и обсудить с подругами новости. После клуба Елена отправлялась «делать shopping» или «подправить ногти» — был, конечно, и в клубном салоне специалист по накладным ногтям, но Елену он не устраивал, и приходилось ехать на другой конец города к своему мастеру. Больше ни на что времени не оставалось. Нужно было ехать домой, потому что супруг, вернувшись с работы и не застав жены, мог рассердиться. Иных занятий у Елены не было. Готовить и убирать к ним ежедневно приходила её дальняя родственница, пожилая дама, копившая деньги на обучение внуку. С детьми возилась молодая няня, студентка педагогического колледжа, тоже какая-то родня.
Мечтой же Елены было сделаться business-woman, в самом настоящем смысле этого красивого слова. Мечтала Елена о собственном офисе и кабинете, о личном секретаре, подносящем ей кофе, и штате сотрудников, замирающих при её появлении. Она видела себя на деловых переговорах в строгом голубом (почему-то именно в голубом!) костюме и с рыжей кожи портфельчиком. И чтобы осуществить эту мечту, Елена не оставляла попыток начать собственное дело.
Раз в сауне одна из подруг Елены Алла объявила, что собирается организовать свой business и предложила приятельницам присоединиться к ней. Суть этого business`а заключалась в том, чтобы наладить в Москве торговлю каким-то особенным женским бельём из Франции. Алла, побывав в Париже, прикупила несколько образцов и осталась в неописуемом восторге. Неудачные попытки обнаружить пресловутое бельё в Москве подготовили рождение business-плана, обсуждаемого впоследствии в сауне. Когда же всё было просчитано и оговорено, жёны направились к мужьям за деньгами.
Сначала мужья подняли их на смех. Но женщины проявили столько упорства и настойчивости, показали такой решительный характер и поистине несгибаемую волю, что мужья их принуждены были отступить. «Пусть развлекаются, — сказали они друг другу. — Всё равно эти же деньги на тряпки изведут…»
И вскоре в Москву прибыла первая партия шёлкового белья, встреченная роскошной презентацией и восторженными откликами в прессе.
Но вопреки всяческим прогнозам и ожиданиям, торговля пошла вяло. Заходили в boutique дамы, щупали, восторженно щёлкали язычками, но покупали немногие. Цена ли их не устраивала, или было что другое, но только шелка из Франции расходились из рук вон плохо.