- Тогда разрешите мне, - вмешался круглолицый румяный человек в пижаме.
- Да-да, пожалуйста, - загомонили присутствующие, - и не мог ли бы вы заодно объяснить необычность вашего наряда? Просим.
- Безусловно, - неожиданно мрачным голосом сказал обладатель пижамы. Именно этому и будет посвящен мой рассказ. И вести его я буду, с вашего позволения, в третьем лице.
Рубашка фирмы "Хоррор".
Эту рубашку Роберт Криспен заметил, едва войдя в магазин. Да и невозможно было не обратить на нее внимания. Она лежала в прос том целлофановом пакете среди сотен, тысяч товарок, образующих бе ло-красно-=сине-зелено-желтый сверкающий сталагмит в центре глав ного торгового зала универмага "Пул и сыновья" но выделялась из общей массы, как сверхновая на звездном небосводе, как кровь на персидском ковре, как Ахилл в гуще схватки у стен Трои. Как и мно гие другие, ее, по моде того года, украшал рисунок. Но! Это была не обычная мазня вроде портрета спортивного или эстрадного идола и не стилизованная под Восток надпись типа "Ай эм крейзи". Нет, это была тончайшая вышивка, и даже на расстоянии, когда нельзя было различить детали, она переливалась десятками оттенков, которые светились, завораживали, перемешивались и сплетались. Увидев ее от центрального входа, Роберт остановился, как пораженный громом. Он случайно заскочил сюда по дороге с работы домой, чтобы обновить свой гардероб, и вот такое чудо. Счастье, что ее никто не купил до него. Впрочем, это только укрепляло невысокое мнение Криспена о вкусе и умственных способностях подавляющего большинства сограж дан. Но такая рубашка, безусловно, чудовищно дорого стоит. К чер ту! Наверняка, это последний экземпляр, да что там "последний" - единственный. Уникальный и неповторимый. Роберт не успел опомнить ся, а уже мчался к нейлоново-перлоново-батистово-хлопчатобумаж но-льняной горе с криком: "Заверните! Беру!"
Цена оказалась, конечно, велика, но, вопреки опасениям Крис пена, не чрезмерна. Такое кровопускание его кошелек выдерживал. И, слава Богу, сорочка оказалась его размера.
- Вы не пожалеете, сэр! - приговаривал продавец, укутывая приобретение Роберта в тончайшую полупрозрачную бумагу, как дитя в пеленку, и перевязывая широкой розовой лентой. - Дорогая вещь, но она того стоит, - он сотворил из концов ленты сложный пышный бант (улыбка и поднятая левая бровь свидетельствовали, что сей служи тель Меркурия немало гордился этим своим умением). - Ручная вышив ка, сэр. Штучная вещь! - и он опустил пакет в фирменную пластико вую сумку с эмблемой универмага на боку.
Расплатившись, Роберт, мысленно пританцовывая, выбежал из ма газина и, хлопнув дверцей, ловко впорхнул в автомобиль. Вопреки обыкновению, он не швырнул сумку небрежно на заднее сиденье, а ак куратно поставил на кресло рядом с водительским, с трудом удержав шись от того, чтобы ее ласково погладить. Тяжелый день понедельник заканчивался великолепно. Как здорово, что рубашка оказалась пос ледней, и ее пришлось снимать с витрины. Это укрепляло уверенность Криспена в ее исключительности. Нет, второй такой быть не могло. Как там выразился продавец? Да, "штучный товар", что-то в этом ро де. Он повернул ключ зажигания, с удовольствием услышал, как запел разбуженный мотор, и погнал автомобиль вперед на максимально раз решенной скорости, с неохотой тормозя на светофорах и поеживаясь от сладкой дрожи, когда ветер из приоткрытого окошка слегка касал ся щеки и шеи, наполняя салон. "Да что это со мной? - удивленно вопрошал Боб у самого себя. И внутреннее "я" отвечало ему: "Это всё новая сорочка, это она так взвинтила тебя. Ой, что-то будет, Роб".
Дома Криспен сразу же распаковал покупку и хорошенько расс мотрел ее. Редкий случай. Сейчас, обнаженная, распластанная на кровати, с раскинутыми рукавами, она оказалась еще прекраснее, чем на витрине. На ней бродили тигры, лежали в обманчивой расслаблен ности львы, стояли на задних лапах медведи-гризли, трубили слоны, извивались змеи, ползли, загребая ластами, гигантские черепахи, бежали, высоко вскидывая голенастые ноги, страусы, парили застыв шие в готовности мгновенно пасть на землю за добычей орлы. Но кра сота эта производила неожиданно пугающее впечатление. Звери оска лили клыки, напружинили мышцы, навострили когти. Птицы, растопырив лапы, косились кроваво-красными от ярости белками глаз. Змеи раск рыли пасти, обнажив острые, как клинки, ядовитые зубы, и сверну лись в плотные упругие клубки, демонстрируя холодную готовность к прыжку. И при любом изменении освещения всё это, казалось, ожива ло, перемещалось, ползло, рычало, шипело, беззвучно кричало в бе шенстве. "Да, - поежился Роберт, - внушает уважение. Какая пер вобытная сила! Не завидую я коллегам, которые будут смотреть на это со стороны. По крайней мере, сзади и, во всяком случае, первое время, пока не привыкнут. А может быть, так и надо? Вдруг это и есть тот всегда ускользавший от него неожиданный ход, который тре буется, чтобы начать карьеру? Впечатление рубашечка производит и запоминается, это уж точно. Жаль, что нельзя надевать одну и ту же сорочку каждый день, но уж через сутки он ее носить будет, пока не приестся. Хотя непохоже, чтобы ее действие когда-либо полностью прекратилось. Хорошо, что это не печать, а вышивка, краски долго не потускнеют. Но все-таки - что за экспрессия! Интересно бы уз нать, кто художник". Криспен, преодолевая некоторое внутреннее сопротивление, протянул руку к хищной обновке, распахнул ее и на шел ярлычок, пришитый у основания воротника. Никакого имени дизай нера там, конечно, не было. Отсутствовали, впрочем, и обычные пра вила по уходу за изделием. Имелись лишь название производителя, довольно своеобразное - "Фирма "Хоррор"" - и странный символ, сос тоящий из извилистых линий и отдаленно напоминающий многолучевую звезду, переболевшую в детстве полиомиелитом. "Мда, - подумал Криспен, - способности этих ребят в ономастике явно уступают их живописным талантам".
В ту ночь он спал плохо. Видимо, сказалось чрезмерное пере возбуждение. В полудреме он брел нагой сквозь джунгли, и окружаю щая фауна текла по обе стороны от него, накатывала сзади и гнала, гнала его куда-то, отсекая боковые тропинки стеной колючего кус тарника и переплетением лиан в руку толщиной. Наконец он оказался у широкого и глубокого рва, до краев заполненного костями и чере пами. Приглядевшись, он понял, что это останки животных: одни умерли сравнительно недавно, и их остов еще покрывали ошметки мя са, другие, судя по их виду, скончались уже многие годы тому на зад. Из-под земли, из недр чудовищного кладбища раздался громовой голос, который мерно произносил неведомые слова. В такт этой речи приподнялись, опираясь на обломки конечностей, скелеты, заскреже тали пеньками зубов обнаженные челюсти, вся опрокинутая гора смер ти зашевелилась. Сзади, охватывая овраг кольцом, приближался, на растая, топот и рёв. Бежать было некуда, и Роберт ускользнул по единственно оставшейся ему тропе - в явь. Но, видимо, проснулся он еще не до конца, очертания комнаты колыхались в зыбком мареве, за пертая на ключ дверь приоткрылась, и в щель просочилось-протекло не имеющее четкого облика нечто, бесформенное облако белого плот ного тумана. Вытянувшись в высокий узкий цилиндр, оно обошло поме щение по периметру, несколько задержавшись у висящей на вешалке новой сорочки. "Надо же, - усмехнулся про себя и в бреду сохранив ший проблески чувства юмора Роберт, - и ему понравилась". По мере продвижения визитера воздух в комнате как бы густел, тяжелел, словно перед грозой, и наполнялся странными ароматами. Завершив свой путь, клубящийся столб резко изменил характер перемещений, медленно направившись в глубь спальни. Как это и всегда бывает в полусне, Роберт осознавал происходящее, но не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой, ни даже пальцем. Язык тоже не повиновался ему и, казалось, присох к гортани. Между тем ночной гость после непродол жительных поисков, сопровождавшихся достаточно хаотическими рывка ми из стороны в сторону, обнаружил какую-то ему одному ведомую точку, утвердился в ней своим основанием и начал быстро вертеться, разрастаясь, ширясь и заполняя собой помещение. Белесая муть заку порила рот и ноздри, не давая дышать. Глаза Криспена полезли из орбит, рёбра выгнулись и затрещали в тщетном усилии помочь лёгким добыть хоть глоток кислорода. Оцепенение спало, он бился в агонии и слышал, как под ним скрипели кроватные пружины. И вдруг всё прекратилось. Отчаянно звенел будильник. Роберт приподнялся с пос тели. Комнату заливало утреннее солнце, дверь была закрыта, и лишь рубашка фирмы "хоррор" чуть покосилась, что, впрочем, легко объяс нялось естественными причинами.