Боб уже собирался выйти, когда психиатр, подпрыгнув на стуле, хлопнул себя по затылку:
- Да, Роб, совсем забыл спросить: а почему вы не принимаете снотворное?
- Понимаете, док, - смущенно сказал Роберт, - когда-то я им пользовался, но мама внушила мне, что от него начинается импотен ция. Знаю, что это полная чушь, но что делать, если она у меня действительно появляется?
- Так-так-так, -0 оживился доктор, - очень интересно...
Не дав ему развить мысль, Боб выскочил за дверь.
Домой Криспен вернулся несколько обнадеженный. Хорроровскую сорочку он, вздохнув, повесил на плечики и убрал в шкаф. Расстать ся с ней навсегда он был не в силах. В пятницу его еще будили не ясного происхождения шумы, в выходные же всё было спокойно. Однако горелку он на всякий случай держал близ кровати.
С понедельника всё началось вновь и происходило каждую ночь. Криспен почти не спал, осунулся, побледнел и вызывал у коллег со чувственно-лицемерные распросы, на которые не отвечал ничего вра зумительного. Шеф делал вид, будто не замечает сомнамбулического состояния Роберт, но перестал поручать ему сколько-либо ответс твенные задания, что не сулило в перспективе ничего хорошего. Од нако Криспена это уже не волновало. Он не знал, есть ли у него во обще будущее, и надеялся лишь на то, что неведомый враг откажется от своей тактики изматывания и предпримет решительную атаку, пока у Роберта еще есть силы сопротивляться.
В четверг появились признаки того, что час битвы близок. В ночном полете вещи вновь устремились к Криспену, касались лица, тела, отворачивая в последний момент. В конце концов нервы у него не выдержали, и он, схватив горелку, сжег старый спортивный сви тер. После этого они несколько присмирели, однако колдовские огни раздулись до чудовищных размеров и почти сливались друг с другом. Утром следы вакханалии снова были ликвидированы, чего давно уже не случалось.
С пятницы на субботу Роберт решился не спать. Он выпил сло новью дозу крепчайшего кофе, сел в кровати, опершись на спинку, вцепился в горелку, свою единственную спасительницу, и стал ждать, готовый дорого продать свою жизнь. Одиннадцать часов, двенадцать. Ничего не происходило. Час ночи. Почтенный высокий стул у письмен ного стола с громким скрипом развернулся и уставился на Криспена. Боб похолодел. Похоже, он недооценивал масштабы бедствия. Если в бунте примет участие мебель, то ему конец. Остается одно - бежать. Он попытался вскочить с постели, но пижама сковывала движения, простыня и одеяло прочно опутали ноги. Из платяного шкафа выплыл выходной костюм, который до сего мига представлялся вполне надеж ным, так как не принимал участия ни в одном шабаше. Костюмчик удобно устроился на стуле, положив одну штанину на другую и скрес тив рукава на груди. Казалось, в нем находится человек, но очень тоненький, почти бумажный. Оттуда, где этому невидимке полагалось иметь рот, раздался громовой шепот. Да, он был именно таким: зву чал тихо и вместе с тем оглушал.
- Здравствуй, Роберт, - произнес голос. - Счастлив сообщить тебе, что сегодня критическая ночь и вне зависимости от твоего же лания ты сейчас будешь выступать в качестве представителя челове чества. И как таковой, подлежишь ответственности за всё.
- Почему я? За что? Кто ты?
_ Начинаю с конца. У греков было выражение: "гений места". Они чувствовали, что существует нечто, объемлющее определенную территорию, хранящее ее неповторимость, нечто нематериальное, но пронизывающее и мертвое вещество, и живую плоть, и сознание обита телей. Я - дух этой местности, Криспен. Я был здесь всегда и пре буду вовеки. Я - жизнь и смерть, судья и палач. Я долго терплю, но если уж рассержусь - ничто не в силах помешать мне. Вы, люди, пе реполнили чашу. Вы выпиваете и сдвигаете с прежнего ложа водоемы. Вы жадно вгрызаетесь в землю и поглощаете ее плоть и кровь. Вы для своих эгоистических целей вырубаете леса и уничтожаете зверей, птиц, рыб - иногда для еды, а порой и просто так - для развлече ния, по глупости или по ошибке. Хуже того: вы переделываете живот ных и растения по своему вкусу, калечите, уродуете природу. Бла женные вивисекторы, вы не ведаете, что творите. Всё те же греки верили, что в деревьях живут дриады, в воде - наяды, в горах - орестиады. Они чувствовали, что всё существующее одухотворено. Вся первичная девственная природа, все камни, деревья, трава, реки, ручьи, озёра, земля, воздух - всё имело душу. И вы, люди, хватали это, мяли, рвали, били - преобразовывали. В Полезные Предметы. В обычные вещи, говоря проще. Вы думали, что одолели, скрутили, ук ротили, удавили дьявольскую силу первозданного мира. Вы жестоко ошиблись. Души можно изуродовать, но нельзя уничтожить. Вы перера батывали (вот слово, характеризующее всю вашу так называемую циви лизацию) материю в вещи, и мы вселялись в них. У нас просто не ос тается других обиталищ. Они скроены нам не по мерке, бездарно, глупо, и нам плохо в них. Однако мы терпели и копили силы. И те перь время пришло. Нас достаточно много среди вас, в ваших жили щах, на вас. Человечеству не устоять.
- Но в чем виноват я, обыкновенный клерк? - вскричал в отчая нии Криспен. - Я и табуретки-то ни одной не сколотил. Разве что рыбу ловил. Но ведь и животные едят друг друга. Или траву, по крайней мере.
- Когда живое питается живым - это не грех, - усмехнулся дух. - Так уж заведено. А что касается тебя... Считай, что тебе не повезло. Несчастная случайность.
- Рубашка фирмы "Хоррор"? - выдавил из себя Роберт и потерян но пробормотал. - Надо было мне всё-таки от нее избавиться, как советовал доктор.
- Сначала отвечу на твой вопрос: и да, и нет. Рубашка была лишь ключом, отмычкой, которая позволила нам проникнуть к тебе. После этого она стала для нас практически бесполезной, да и тебе ее уничтожение ничего не дало бы. Мужайся, Роберт, всё кончено. Ты
- лишь первая наша жертва. Разведай путь, Криспен. Скоро за тобой последуют другие. Много других.
Костюм повелительно поднял невидимую десницу. Раструб горелки в руках Роберта начал мучительно медленно поворачиваться, преодо левая тщетные усилия побелевших от напряжения пальцев, пока не ус тавился ему в лицо разверстым черным отверстием. Как будто сама Исконная Мгла заглянула ему в глаза.
И тут Криспен, как в омут, погрузился в свой последний сон - краткий и нежданный, как падение с крыши. Он вновь брел по лугу с девушкой, и она опять обогнула тот же куст. Но на этот раз сон не прервался, и Роберт сумел, наконец, увидеть лицо своей идеальной возлюбленной. Вернее, смог бы, если бы оно существовало. Но его не было. Из-под нежной, шелестящей, летящей волны волос Роберту ухмы лялся безглазый череп.
- Не-е-е-эт! - завопил Криспен, словно пытаясь этим воем бь ющегося в агонии уже не человека зверя хоть на секунду на миг отдалить смерть.
И, затопляя этот крик, тело Роберта, кровать, квартиру, го род, Землю, вселенную, из раструба вырвалась волна пламени. "Вот огоньки и добрались до меня", - мелькнуло в гаснущем сознании, но тут безжалостный жар поглотил и его. И ничего не стало.
Когда через несколько дней по заявлению встревоженных сослу живцев Криспен полиция взломала дверь его квартиры, в центре спальни обнаружилась гора пепла, в которой были найдены обгорелые человеческие кости и измятые останки газовой горелки. На несколько метров вокруг обуглился пол. Похоже было на то, что хозяин в при падке безумия свалил в кучу всю свою одежду и сжег себя вместе с ней. В опустевшем платяном шкафу на плечиках висели две новенькие рубашки фирмы "Хоррор". Одна из них была еще не ношена.
- Да, пламя - это впечатляет, - философски пробормотал Левый Полусредний и для иллюстрации пыхнул огнем.
- Ну что вы - обыкновенное дело, - пожал плечами господин в алом.
- Погодите, погодите, - вмешался в разговор Джон. - Насколько я понял, ваша повесть заканчивается смертью главного героя. А ведь вы здесь, среди нас, в живом и здравствующем, насколько я могу су дить, виде. Разве вы не знаете, что в таверне "Форма Сущности" принято рассказывать только правдивые истории? Объяснитесь.
Вместо ответа бывший оратор улыбнулся, сложился пополам, как от неожиданной резкой боли в животе, - и вдруг словно опал, стёк со стула. Ближайшие соседи по столу бросились ему на помощь, но обнаружили на полу лишь измятую пижаму, шлепанцы, носки, пару пер чаток, парик. И маску, на оборотной стороне которой красовалось клеймо фирмы "Хоррор".