– Прямо образцовый подъезд какой-то! – удивился напарник, оглядываясь по сторонам. – Не то, что в моем. Все стены разрисованы.
– Да, подъезд под контролем. Есть тут один хозяйственник…, – вырвалось у Андрея, но, быстро спохватившись, он добавил. – Видно, что он есть. Иначе бы всего этого не было.
Лифт не заставил себя ждать, и быстро поднял своих пассажиров на требуемый этаж, будто чувствуя их особое внутреннее напряжение. «Даже этаж тот. Хоть квартира другая», – подумал Андрей, выходя из лифта. «Похоже сюда!» – произнес вслух Андрей и показал кивком головы в сторону стоящей около одной из квартир детской коляски. Он подошел к квартире. Тучный напарник встал рядом, тяжело выдохнув и поставив громоздкий тяжеловесный чемодан на пол. Андрей нажал на звонок, через несколько секунд за дверью послышались быстрые шаги, затем резкие повороты ключа.
– Скорую вызывали? – протараторил Андрей, увидев на пороге женщину лет сорока в халате с растрепанными и на вид засаленными волосами.
– Да, да, конечно. Проходите, только быстрее. По коридору налево.
Женщина нервно водила руками по халату, то гладила, то щипала одной рукой другую, обнимала себя, как бы пытаясь удержать себя от поглощавших ее эмоций, но покрасневшие глаза и опухшее от слез лицо говорили об обратном.
– Не волнуйтесь так. Расскажите подробно, что случилось, – пытаясь ее успокоить, сказал Андрей и пошел по квартире в указанном направлении, а напарник вслед за ним со своей неподъемной ношей. – Где у Вас тут руки помыть можно?
Вымыв руки, Андрей и напарник вошли в комнату. Внутри их ждал полный хаос: детская одежда, игрушки, бутылочки, слюнявчики были разбросаны на ковре, диване, пеленальном столике, большими сугробами детское постельное белье валялось повсюду. В углу лежал открытый чемодан, частично наполненный также брошенными туда детскими вещицами. Казалось, что женщина в какой-то суматохе готовила к отъезду то ли ребенка, то ли его вещи из-за ненадобности. Собранных взрослых вещей или одежды нигде не было.
В конце комнаты у окна располагалась деревянная кроватка с завешенными нежного кремового цвета шторками с каким-то детским рисунком по периметру. Женщина, склонившись, словно ива, и опираясь тонкими будто прозрачными как ветви руками на бортик, стояла рядом с кроваткой. Даже объемный пушистый халат не мог скрыть ее чрезмерную худобу. Ее лицо выражало полное внутреннее изнеможение и опустошенность. Она кидала тусклый взгляд то в кроватку, то на Андрея, будто ожидая незамедлительной помощи от него.
Стараясь случайно не наступить на какую-нибудь детскую вещицу, неуклюжий с крупной фигурой напарник осторожно сел на единственный стул в начале комнаты, случайно нетронутый беспорядком, и открыл с красным крестом пластмассовый саквояж цвета спелой моркови. Андрей аккуратно прошел вглубь комнаты, достал планшет и стал быстро что-то печатать.
– Так, возраст ребенка? Что беспокоит? Какие симптомы?
– Мальчик, вот недавно год исполнился. Температура поднялась до 39, я лекарство дала, забыла название…па…па…панадол, кажется. Вроде лучше …да лучше стало. Мне лучше стало.
Сейчас опять началось…, – сбивчиво ответила женщина и вновь нервно начала щипать себе руки, будто намеренно хотела причинить себе боль, на предплечьях стали появляться красные пятна. – Может антибиотики уже пора давать? Пожалуйста, помогите, я уже вся измучилась.
– Насморк, кашель?
– Да…да…насморк, кашель…, – повторила за Андреем женщина. – Еще он плохо спит и почти ничего не ест.
– Скорее всего это обычный грипп. Сейчас многие дети болеют, и у всех похожие симптомы. Май – коварный месяц, вроде солнце, и кажется, что тепло, а на самом деле легко простудиться. Сейчас я его послушаю.
Он положил планшет, снял с шеи ярко-зеленого цвета стетоскоп, вставил ушные наконечники и подошел к кроватке. Встав напротив, он заглянул внутрь. Внезапно по его спине пронесся дикий холод, будто сотни мелких иголок поочередно вонзались ему в тело. Вздрогнув от неожиданного озноба, он посмотрел на стоящую рядом потерянную женщину, потом снова на кроватку, склонился и протянул руку с трубкой стетоскопа внутрь колыбели.