Пешком дошла бы за пятнадцать минут. Машиной пробиралась с полчаса, но не бросать же железного друга, когда до дома осталось всего ничего.
В дальнейшие планы входило забаррикадироваться в своей квартире, забраться под одеяло и гипнотизировать телефонную трубку вместо того, чтобы спать. Она бы с удовольствием впала в спячку до самого Нового года, чтобы проснуться под куранты и загадать себе Ваньку.
Но сейчас самым большим счастьем ей представлялось оказаться у себя во дворе, привычно паркуя машину под молодым каштаном, сиротливо съежившимся под продолжавшим красиво осыпаться с неба снегом. Подхватив из салона пакеты с кофе и чем-то, гордо именовавшимся «едой», Полина взяла курс на подъезд и оступилась. С трудом удержав равновесие, она не отводила взгляда от скамейки у крыльца. Верила и не верила своим глазам. И, ощущая, как заколотилось сердце, все же заставила себя делать размеренные шаги, удерживаясь от того, чтобы не кинуться вперед сломя голову.
Он сидел, освещаемый светом разноцветных лампочек, которыми было увешано окно на первом этаже ее дома. Все как всегда – полурасстегнутый пуховик, непокрытая голова, буйная шевелюра, в которой свое пристанище находили снежники, небритый подбородок. Пальцы в черных перчатках сжимали сигарету, кончик которой ярко тлел и был под стать фонарикам. А перед ним стояло невысокое сооружение, напоминавшее… елку из дурацких указателей. Без украшений, без свечек. Она была голая и мерзла на улице вместе с ним.
Иван увидал ее не сразу, а когда различил в полумраке двора, невольно выровнялся, расправил плечи и неотрывно следил за тем, как она приближается, взглядом человека, который однажды побывал в бездне.
Чувствуя, что во всем теле нарастает дрожь, мешавшая произнести хоть слово, Полина остановилась в шаге от него. Он запрокинул голову, вглядевшись в ее глаза. А потом выдохнул. Поднялся со скамьи, вмиг поменявшись с ней местами – и теперь уже ей надо было поднимать подбородок, чтобы не терять зрительного контакта, которого ни один из них не рисковал разорвать.
- Здравствуй, - тихо сказал Иван.
- Привет, - так же негромко ответила Полина и быстро добавила: - Чего мерзнешь?
- Тебя дома не было.
- Не было, - эхом отозвалась она. – Теперь есть. Ну в смысле почти…
- Есть, - повторил Иван. – Я решил дождаться.
Полина кивнула и все же отвела глаза, отыскивая взглядом свои окна.
- Пойдем? – спросила она, снова повернув к нему голову.
- Да, - ответил Ванька. И засуетился. Потушил сигарету – уже знакомым ей жестом о подошву ботинка. Выбросил окурок в урну. Подхватил здоровенный рюкзак, оставшийся валяться на скамье. Ёлка. Деревянная, из дощечек. Которая ей не померещилась, которая правда была, оказалась подхвачена его рукой.
- Я подумал, вдруг ты не ставила, - зачем-то добавил он, когда их взгляды опять пересеклись.
- Не ставила… - Полька смущенно улыбнулась, словно ее застукали за тасканием сладостей. – Было не надо.
- Но ты же не против?
- Не-а… - почти шепотом сказала она и отмерла, сделав решительный шаг к подъезду. – Идем.
Он пошел следом, не говоря больше ни слова.
Черты его лица стали немного резче, чем в юности. Но улыбка, даже как сейчас, нервная, оставалась по-прежнему обаятельной. Она начиналась в уголках глаз и только потом нисходила к губам. Его волосы были чуть влажными от растаявших снежинок, а кончики ушей – алели от холода. От него пахло табаком и парфюмом, которого Полина не знала.
Его плечи стали шире, но, судя по заострившемуся носу, он похудел. Его пальцы обхватили ремень рюкзака и ствол елки так, что побелели костяшки. И только в лифте она разглядела указатель: «Мне до тебя». И пустота вместо слова «близко».
Будто бы он предоставлял ей решить.
Но разве не он всю жизнь решал за нее?
И разве было здесь, что решать?
Полина кусала губы, пока поворачивала в замке ключ, потому что видела, как дрожат пальцы. Щелкнула выключателем в прихожей, когда они все же попали в квартиру, и судорожно металась мыслями в поисках того, о чем говорить. От их молчания у нее начинало звенеть в ушах.
- Проходи, - выдохнула она.
Иван послушно внес свои вещи. Позволил себе осмотреться, едва ли при этом замечая детали обстановки. Даже и в целом – что он мог разглядеть? Только Полину. Куда бы ни были направлены его глаза – только Полину.
Он стянул перчатки. Разулся, не наклоняясь. Шагнул к ней.
- Ты позволишь? – тихо спросил Ванька, имея в виду ее пальто, которое она до сих пор не сняла. – Где у тебя вешалка?