Закрыв глаза и подставив лицо солнцу, Полина чувствовала, как иногда дергается рулетка от поводка – Карамба упрямо пытался найти себе место подальше от нее. Она улыбалась и сильнее сжимала пальцы. Несмотря ни на что, этот кот – член семьи, а родственников не выбирают.
Прислушиваясь к детским визгам и шуму волн, Полина чувствовала бесконечное счастье, ничем не замутненное и совершенно ясное – как очертания красного солнечного диска, клонившегося к горизонту. Удивительная субстанция, ускользающая, неуловимая и одновременно с тем непреложная.
Счастье – это отсутствие горя. Так говорила когда-то мама. Это когда не болеют дети и когда не уходят в одиночестве старики. Счастье – это то, чего и не увидишь за мельтешащими частоколом днями с их хлопотами и заботами.
Они справлялись со многим.
Они записали новый альбом. Для нее, под нее. Ее. И, по сравнению с рейтингом «Меты», их личный рейтинг не вырос до небес. Лэйбл почему-то не бросился их раскручивать, отговорившись неформатом. Для Ивана с его манией величия это стало неприятным событием, но творческого кризиса за собой не повлекло, тем более, их «l'eternite», потихоньку покорял интернет-пользователей и все же просочился на радио, пока Ванька активно искал, чем заняться, наверное, впервые в жизни почувствовав вкус свободы. Сложно, но преодолимо.
Им пришлось объясняться с близкими и заново искать точки соприкосновения. Мало-помалу с безопасных тем, как с отмелей, заходя все глубже и глубже. С матерью было трудно. И сейчас еще трудно – всякий раз через преодоление раскрываться заново. И если бы Ванька первый не протягивал руку, она не знала, как справилась бы. Он учил ее прощать тех, кто ищет прощения. Прощать – сложно. Но преодолимо.
С Ваниным плохим настроением Поля заново познакомилась к весне, когда он стал замыкаться в себе, делаясь молчаливым и мрачным, и в любое время суток запирался в ванной, чтобы поговорить по телефону. Полина страшно боялась этих звонков – и спрашивать тоже боялась, лишь замирая у двери и прислушиваясь к его тревожным интонациям. Он оградил ее от общения с Милой, но в том, что эти звонки связаны с ней, Поля не сомневалась, пока однажды, спустя целых два дня его метаний, не рискнула. Она ведь обещала ему рисковать – если с ним. Занырнула поглубже, потребовала ответов, преодолела сопротивление, припомнила обещанное «навсегда», чтобы узнать, что Мила влезла в долги и продала квартиру. В апреле ее разбил инсульт. На сей раз уже по-настоящему. И, в очередной раз спасая ее, Ваня учился прощать тех, кому никакое прощение не нужно. Сложно, но преодолимо.
А еще очень скоро Полина обнаружила, что к порядку он так и не приучился. Напротив, бардака в его голове и вокруг него, кажется, стало еще больше, чем раньше. Или тогда, в юности, она попросту не замечала? Раздражаясь всякий раз, когда находила его заброшенные куда попало вещи, она громко возмущалась и призывала выработать в себе привычку в ее доме соблюдать правила. Ванька подошел к вопросу радикально и так, что она и оглянуться не успела, как жилплощадь у них образовалась общая, чтобы правила тоже были общими. Сложно, но преодолимо.
Особенно, когда уплетаешь на завтрак приготовленные им сырники. Готовил он почти так же талантливо, как пел. И лишь самую малость хуже, чем целовался.
Все эти неурядицы на ее личные показатели счастья никак не влияли. Оно жило внутри, а не снаружи. И потому сейчас, сидя на пляже, подставляя лицо ветру и улыбаясь тому, что она снова на светлой стороне, Поля задавалась вопросом, можно ли быть еще счастливее. И точно знала, что можно.
Сегодня вечером, когда Лёнька заночует у бабушки, а они останутся одни в своем коттедже, она подарит свой свет Ваньке и вновь наполнится им сама – еще больше, чем в эти минуты.
Поля открыла один глаз, нашла взглядом мальчишек, плескавшихся в воде – большого и маленького, и, приложив всю свою фантазию, представила рядом третью фигурку. Задавала себе извечный вопрос: мальчик или девочка?
- А какая разница! Правда, Карамба? – с улыбкой сказала она притихшему, наконец, коту и стряхнув с себя мечтательность, крикнула: - Выходите, а то станете синими, как на’ви[1]!
Сегодня они были на редкость послушными. Второй раз требование повторять не пришлось. Купание закончилось в считанные минуты и, по-собачьи отряхиваясь, Иван выбрался на берег, волоча за собой Лёньку, который копировал его движения.