- Скажи мне, что я ослышалась, - потребовала она скрипучим голосом.
- Не скажу. Потому что ты не ослышалась, - Полина отвлеклась на официантку, которая ставила перед ней суп, а потом снова подняла глаза на подругу. – Ты же наверняка слышала про их новый проект. Слышала?
Лёля похлопала наращенными ресницами и растерянно промямлила:
- С их рекламной кампанией? Глухим и слепым надо быть… - а потом взорвалась праведным возмущением: - А ты-то чего там забыла?! Ты рехнулась, мелочь?! Или опять? Снова?
- Что снова? Я. Зарабатываю. Деньги. Мечтаю на Виргинских островах отдохнуть.
- Да не заливай ты, Зор… блин! Штофель! По-другому на острова заработать нельзя? Тебе-то?!
- Они хорошо платят.
- Ага, и морда у «них» смазливая.
- При чем здесь морда? – недоуменно переспросила Полька.
- При том! Ты развелась. Он объявился. Вы вместе работаете! Внезапно! Мелкая! Ты сдурела?
- Вся внезапность только в твоем воображении.
- Как это получилось, вообще, а?! Он же сбежал, бросил тебя, хорошо хоть не беременную! Чего происходит?
- Лё-ля-я-я! – протянула Полина. – Мы не в песочнице, чтобы путать работу со всем остальным.
Павлинова снова поморгала и устало прижала ладонь к лицу в извечном фейспалме. Потом растерла кожу и простонала, глядя на подругу.
- Хотя бы понятно, почему ты меня столько времени игнорила, - мрачно сказала она. – Знала, что у меня припадок будет. Берегла типа… Полька, вот как ты так, а?
Сохраняя серьезную мину, Полька в глубине души откровенно поржала. Меньше всего она думала о Лёльке. Она реально пахала – в филармонии, в студии, дома. Когда отрабатывала программу предстоящих концертов или часами отыгрывала песни «Меты». Нередко те самые ночи, отвоеванные для сна, проводила в онлайне с Тарасом. Показывала ему наработанное, советовалась, что выбрать, хотя и спорила, если их мнения не совпадали.
- Нормально я, уймись, - миролюбиво проговорила Полина. – Ешь лучше!
- Ладно, - проворчала Павлинова и уткнулась в тарелку, но надолго ее не хватило. Когда она снова подняла на Польку глаза, в них плескалась сотня невысказанных вопросов, из которых она озвучила тот, что мучил ее сильнее всего: - Но хоть по яйцам-то ты ему вмазала?
Полька не выдержала. Рассмеялась, отложила вилку, которой ковыряла рис, и спросила:
- Господи, ты ненормальная. Кто о чем – а ты о яйцах. Может, тебе омлет заказать? Здесь вкусный.
- Я так и знала, что не вмазала, - сокрушенно покачала головой Павлинова. – Пусти меня в студию на пять минут – я все исправлю.
Ее «исправлю» зависло в воздухе, словно время остановилось. Полина впихнула в себя немного еды, не понимая, что именно она сейчас ест, – только бы сдержать себя. С усилием проглотила и негромко, медленно проговорила:
- Оля, займись исправлениями собственной жизни. Пожалуйста!
- А я и занимаюсь, - точно так же медленно ответила ей подруга. И опустила глаза в тарелку. А потом глухо добавила: - Тебя всегда на нем коротило. Всегда. Ты блаженная делаешься, едва его видишь.
- И что?
- Он хоть что-то сказал? Извинился?
- К тебе это какое отношение имеет?
- Такое! – выкрикнула Лёлька так, что несколько человек на нее оглянулись. – В прошлый раз ты академию бросила. А если… если сейчас что-то с тобой случится… Если опять начнется? У тебя ребенок, о нем думать надо, нахрена ему мать со съехавшей крышей?
- У моего ребенка – нормальный отец. Действительно нормальный. И ты это прекрасно знаешь. Надеюсь, ты закончила?
- Обед или отповедь?
- Воспитательный процесс.
- Ладно. Считай, что закончила. У меня только один вопрос. Последний. Как ты туда попала? Он пригласил?
- Приятного аппетита, Лёля! – усмехнулась Полька.
- Еще и сама сунулась! – разочарованно вздохнула Павлинова. И на этом действительно завершила воспитательный процесс над своей со всех точек зрения неразумной подругой.
- Можешь думать, как хочешь.
Это стало заключительным аккордом в их беседе о насущном. Вскоре, перебросившись незначительными фразами «о погоде», они закончили обед, Полина расплатилась, и каждая из них пошла в свою сторону.
Лёльке сегодня торопиться было некуда, в отличие от Поли. Она совсем потеряла счет времени, пока держала оборону перед подругой.
И, влетая в студию и стягивая на ходу пальто, почти уже заготовила оправдательную речь, схожую с теми, которые ей приходилось слышать в филармонии от опаздывающих оркестрантов.
Все уже были в сборе, и она действительно опоздала. Но Влад занимался исключительно гитарой. Жорик-виолончелист зыркнул на нее из-за своей виолончели. Кормилин с Комогоровым переглянулись. Тарас даже улыбнулся. И только Мирош, едва бросив на Полину очередной ничего не выражающий взгляд, проинформировал о своем недовольстве: