Сегодня планировалась последняя репетиция перед Берлином. Пару дней на сборы, и они улетают. Для него – пару дней передышки. Или вакуума, в котором нечем дышать. Иван запутался. Но анализировать это прямо сейчас – фитиль коротковат, жахнет.
Потому, выруливая к парковке перед зданием «SmileStudio», он запихивал себя в футляр, в котором находился все последние недели. Из него в принципе никак нельзя было выбираться наружу. Нигде. Даже на Оболони и в собственной конуре.
Иван вышел из машины, закрыл дверцу, пиликнул ключом. Чтобы почти сходу столкнуться с Полиной не-Зориной, пробегающей между рядами автомобилей.
- Стас, я приеду завтра, - донеслись до Ивана ее слова.
- Завтра? – вслух охренел он и застыл возле своего джипа, глядя на нее во все глаза. Полина говорила по телефону. Очевидно, с бывшим. Или немного настоящим? Или будущим? Кто вообще разберет, что творится в ее личной жизни!
Она услышала. Вскинула на него взгляд – испуганный и удивленный одновременно, быстро кивнула, отвернулась, успев ухватить подол юбки, который ветер не ко времени решил взметнуть гораздо выше любых приличий, и продолжила разговор:
- Я думаю, к обеду буду.
Мирош ошалело прислонился спиной к своему джипу, сунул руки в карманы и внимательно смотрел на нее, не понимая, что делать или говорить, но при этом не в силах пройти мимо. Длинные ноги, тонкая талия, высокая грудь. А ведь рожала. Изменилась ли? Тело изменилось? Как оно вообще меняется?
Иван сглотнул и метнулся взглядом к лицу.
Полина на мгновение остановилась напротив него, споткнувшись об этот его взгляд, без звука, губами проговорила: «Привет!» - и, очнувшись, сорвалась с места.
- Я приеду, я обещаю!
- Вообще-то у тебя контракт! – не выдержав, крикнул ей вслед Мирош.
И не знал, слышала она его или нет.
Между тем, Полина, не оглядываясь, быстро поднялась по широким ступенькам и скрылась в здании. Продолжая что-то «обещать» бывшему мужу. Вернее, не что-то. Все бросить – и приехать! Перед его глазами все еще стоял взлетевший вверх подол ее юбки и то, что под ним, а внутри уже ворочался мерзкий, отвратительный, черный насквозь вопрос: а вдруг ничего и не кончено? Вдруг она все еще с ним? У них же ребенок все-таки…
Мирош на мгновение откинул голову, всмотревшись в небо до рези в зрачках и пытаясь успокоиться.
Ему казалось, что мозг на грани взрыва – такими яркими вспышками замельтешила картинка объективной действительности, а это совсем никуда не годилось. Вот только при осознании этого факта, шею хотелось свернуть всем и сразу с не меньшей силой, как если бы он не сознавал. Может, этот мудила на майбахе ей изменил, и она потому ушла? А теперь простила? Бабы вообще любят прощать, когда семья и дети…
Все бросить и уехать! Да охренеть!
Мирош со всей дури треснул кулаком по дверце своего автомобиля и снова взглянул прямо перед собой. Под ярким апрельским солнцем поблескивал кофейный Infiniti Q30. Видел раньше, никогда внимания не обращал, а тут бросилось в глаза. Ничего так тачка. Отсудила? Оставил?
Скрежетнул зубами и с трудом отодрал себя от места, к которому, казалось, присох. Его пять минут передышки и одиночества закончились, когда окликнул показавшийся поблизости Вайсруб:
- Последний день здесь. Как настроение?
- Зашибись, - хмыкнул Иван и взлетел по лестнице, перепрыгивая через ступеньку.
Когда он вместе со своим «зашибись настроением» ворвался в репетиционный зал, все были в сборе. А Ванька рванул к Полине, с трудом себя контролируя.
- Рыба-молот в курсе? – прорычал он, глядя ей в лицо.
- В курсе чего? – непонимающе переспросила Полина, отпрянув от него.
- Что ты уезжаешь. В понедельник нас ждут в Берлине.
- До понедельника еще есть время.
- Два дня, Штофель! Успеешь? – «ублажить своего майбаха».
Полина тряхнула головой, надеясь, что происходящее – наваждение. Но злая морда Ивана никуда не делась. И все еще веря в торжество разума, спросила:
- Что успею?
- Два дня, Штофель! Успеешь? – «ублажить своего майбаха».
Полина тряхнула головой, надеясь, что происходящее – наваждение. Но злая морда Ивана никуда не делась. И все еще веря в торжество разума, спросила:
- Что успею?
- Вернуться до отлета!
- Вот этого точно нет в контракте! – неожиданно рявкнула она.
- Повторяю вопрос, Штофель: с Таранич согласовано? Она тебя порвет, если в понедельник не соизволишь явить себя в Берлине! – «И я порву!»
- Не ори! – продолжала орать она сама, не обращая внимания на «зрителей». – Я буду в понедельник в Берлине. А то, чем я занимаюсь в свободное время, не собираюсь согласовывать ни с ней, ни, тем более, с тобой!