- Они и раньше пытались, когда ты на гастроли уматывала, - совсем развеселившись, сообщил вдруг он и кивнул на Лёньку, не отходившего от материных коленей, но тянувшегося за мелкими фигурками железнодорожников, чтобы расставить их у шлагбаума: - Нужен он тебе – отсуди и найди нормальную. А мне была нужна ненормальная.
- Прости, пожалуйста… Я не должна была, - вздохнула Полина и легко коснулась головы ребенка.
- У меня все в порядке, - чуть резковато отрезал Стас, но не злился. Это была давно ей знакомая Штофелевская манера прекращать разговор, который заставлял его становиться открытым. Когда-то давно он был открыт полностью. Еще до Ваньки. А потом, после того проклятого ночного звонка, когда она начала все сначала, – всегда будто бы ждал подвоха. Держал лицо, выглядел так, словно победил в схватке с кем-то невидимым. А в действительности – она каждый день видела, как он исподтишка наблюдает за ней и ищет, постоянно ищет что-то в ее лице. Но сам – сам больше никогда не говорит ни о любви, ни о том, о чем мечтает. Ставит в известность о своих планах. И заставляет ее признавать его планы своими. Наверное, она заслужила – и прошлым, и будущим.
- Лёнь, праздничное пюре будешь? – хохотнул Стас. – На воде, без масла и без мяса?
- Не хочу, - отказался именинник.
- А что будешь?
- Тут буду.
- А есть?
- Потом.
- Я буду праздничное пюре, - сказала Полина и поднялась на ноги.
- И я буду! – проявил солидарность Стас. – А ты здесь оставайся.
- Я с вами, - подхватился и Лёнька, встревоженно, даже испуганно, - я тоже буду.
Штофель поднял сына на руки и легко понес его в столовую, где уже расстаралась Наталья, которая с незапамятных времен готовила у Стаса.
Праздничное пюре без капли масла и сладкий чай с галетным печеньем для родителей были чуточку приукрашены овощным салатом и стейком, которого Леньке нельзя. Но дабы не смущать отпрыска запахами, Стас сделал знак Наталье быстро убрать все лишнее. Единственное, без чего не обошлись в этот вечер – это без пары бокалов вина. За здоровье именинника все же полагалось пить. Для разнообразия бывший муж не ныл, не нудил, не обвинял и не устраивал аналитического разбора ее поведения.
Нет, он старался. Он очень старался сделать вечер приятным и для Полины, но при этом не быть навязчивым. Окончил какие-то «Курсы самых лучших бывших мужей»? На него это не было похоже, и, тем не менее, в кои-то веки она могла перевести дыхание – ее не делали ни в чем виноватой, что особенно ценно – при ребенке.
Потом они играли втроем в настолку, извлеченную Стасом откуда-то из недр его бесконечного кабинета. А когда Лёня зазевал, спросил:
- Хочешь его уложить?
После преподанного ей урока правильного поведения Полина просто не имела права отказаться. Понять кто кого ведет в детскую было сложно – она сына или он мать. В комнате мальчик деловито сам снял покрывало с кровати и самостоятельно переоделся в пижаму, при этом все время поглядывая на Полину, словно боялся, что она испарится, если он не будет следить. Когда ребенок, наконец, забрался под одеяло, мать присела рядом и спросила:
- Тебе почитать что-нибудь?
- А можно? – светлые по-прежнему против всех законов природы глазки вспыхнули радостью, будто бы мальчишка только сейчас сделал открытие, что его удивительная мама, которая фея из пианино, может запросто читать ему книжки.
- Можно. Что тебе почитать?
Лёня быстро выбрался из постели и метнулся по комнате к столу. А вернулся с «Волшебником страны Оз», сунув ей в руки книгу в яркой обложке с Дороти и Тото посреди дороги из желтого кирпича.
- Мы с Леной читаем, - сообщил ей мальчик. – Там ведьма вызвала летучих обезьян.
- Тебе нравится? – спросила Полина, раскрывая книгу в месте, где была оставлена закладка.
- Ага, - сладко зевнув, ответил он.
- Мне тоже нравилось, когда я была маленькая, - сказала Поля и начала читать. Когда ей показалось, что Лёня заснул, она закрыла книжку, поднялась и тихонько подошла к стене, чтобы выключить свет. И едва ее пальцы коснулись выключателя, в тишине раздался тоненький детский голос – как у встрепенувшегося испуганного птенца:
- Ты куда?
- Тоже буду спать, - усмехнулась она. У Штофелей все и всегда должно быть под контролем. С самого детства.
- Это самый лучший день рождения, - заверил он ее вдруг.
Она снова подошла к сыну и быстро поцеловала в лоб.
- Еще будет завтра. А сейчас надо спать.
- Не хочу завтра, - пробормотал ее четырехлетний, но такой взрослый ребенок, уже почти совсем засыпая. – Хочу сегодня.