Все эти мысли вихрем пронеслись в голове, пока Анна шла открывать дверь. Время близилось к ланчу, и уже никак нельзя было оставаться дольше в постели.
Она испытала что-то вроде шока, увидев за дверью Марию, да еще с покрасневшими глазами – похоже, она недавно плакала.
– Впусти меня, пожалуйста. – Она вытерла глаза маленьким кружевным платочком. Анна молча кивнула и распахнула дверь.
– Прости, что так врываюсь, – сказала Мария, потупив глаза. – Не знала, что ты спишь.
– Ничего страшного, – поспешила ответить Анна. – Уже поздно, давно пора вставать. – Она зевнула и, извиняясь, улыбнулась.
Мария была уже одета в дорогу – тот же наряд, красивый и удобный, в котором она приехала в Брайдвуд-хаус. Черный с золотом джемпер с короткими рукавами, брюки и туфли без каблуков.
Анна, в накинутом на ночную рубашку халатике, кивком пригласила Марию садиться. У Марии задрожали губы, казалось, она сейчас расплачется.
– Что случилось? – озабоченно спросила Анна. Это было так не похоже на Марию, которая прекрасно Контролировала себя все это время, что Анна встревожилась. – Не послать ли за доктором?
– Я… – Мария глубоко вздохнула и не много успокоилась. – Я решила, что должна поговорить с тобой. Потому что… – к горлу снова подступил комок, – ты так добра, прощаешь мое ужасное поведение. Все это время ты так, – как будет правильно по-английски? – порядочно вела себя. А я приношу такие новости. Нет! – Она поднялась и направилась к двери. – Это жестоко. Я не могу быть такой жестокой.
Анна остановила ее, уже не на шутку испугавшись.
– О чем ты?
Мария взглянула блестящими карими глазами, поколебалась и со вздохом грациозно опустилась на стул.
– Я знаю, ты возненавидишь меня… – Она замолчала, подбирая слова. – Я долго думала и… – Подняла голову и нервно закусила губу.
У Анны появилось желание пощупать ее лоб и проверить, нет ли жара. Или, может быть, это просто галлюцинации? Однако, несомненно, она ведет себя крайне странно.
– Расскажи, спокойно и приветливо сказала Анна, – чем ты так расстроена. – Она заколола волосы и присела на краешек кровати напротив Марии.
– Я услышала разговор Эдвина с отцом, – тихо сказала Мария, и Анна тут же почувствовала, что дальше последуют плохие новости. – Продолжать? – спросила Мария, увидев ее изменившееся лицо, и Анна кивнула.
– Тебе будет неприятно услышать все это. – Мария глубоко вздохнула и слегка пожала плечами. – Они были в кабинете, – пробормотала она так тихо, что Анне пришлось наклониться, чтобы расслышать. Сегодня утром. Рано. Дверь была приоткрыта, я уже собралась постучать, чтобы войти, по услышала твое имя. Что-то остановило меня. Сама не знаю. – Ее карие глаза молили о прощении.
– И что же ты услышала? – Анне стало трудно говорить, язык почему-то перестал слушаться.
– Джулиус сказал Эдвину, что ты попросила у него отпуск. Ты помнишь?
Анна кивнула.
– Он как-то устало говорил, что не знает, как быть с тобой. – Мария комкала кружевной платочек. – Ты уверена, что я должна рассказывать об этом?
Анна снова кивнула. Краска сбежала с лица, возникла мысль: наверное, она еще не проснулась, еще спит и ей снится кошмар, будто она движется к чему-то страшному и не может остановиться, ноги сами несут ее вперед, хотя надо повернуться и бежать без оглядки.
– Он говорил, – все так же мучительно медленно продолжала Мария, – что ты больше не нужна ему, но не хватает духа сказать тебе об этом. Что теперь снова на ногах и может обойтись без сиделки. Мне, конечно, нужно было уйти, я и так услышала слишком много, но тут заговорил Эдвин. Он усмехнулся и сказал, что это не проблема, что ты уезжаешь с ним в Италию. Всего лишь на несколько недель, самое большее, на три месяца. И у Джулиуса будет время собраться с мыслями и написать тебе, чтобы ты не возвращалась в Брайдвуд-хаус.
В комнате повисла мертвая тишина. Слышалось лишь тиканье старинных часов, стоявших на туалетном столике.
– Ты уверена? – тихо спросила Анна дрогнувшим голосом, и Мария, чьи глаза переполняла печаль, кивнула.
– Эдвин просил тебя уехать с ним в Италию? – в свою очередь спросила Мария. Анна отвела взгляд и кивнула. В глазах стояли слезы, и она вдруг увидела, что так сильно сжимает спинку кровати, что костяшки пальцев побелели.
– Прости меня. – Мария отвела взгляд, смущенно вертя толстое витое кольцо на безымянном пальце. – Я была бы рада не верить своим ушам, но слышала разговор так же отчетливо, как сейчас тебя.