Его возбуждение передалось Ганне. Ее глаза были закрыты, ее руки прижимали к себе его голову. Когда на смену его рукам пришли и его губы, прикоснувшиеся к ее груди, Ганна затрепетала. Это было выше ее сил. Крид лег рядом с Ганной. Он прижал ее к себе. И ей было так хорошо с ним!
— Крид, — наконец прошептала Ганна ему в грудь. — Я хочу тебя.
Ласково улыбнувшись и ощутив свое собственное неистовое желание, Крид сбросил брюки и прижал ее к себе. Их губы слились в страстном поцелуе. Слегка разведя ее бедра, он медленно вошел в нее и тут же вышел, и снова вошел, сгорая от желания взорваться на тысячи крошечных осколков наслаждения и шепча:
— Я люблю тебя, я люблю тебя.
Впервые в жизни он позволил таким огромным чувствам проникнуть в темную мглу своей души, и это было как оживляющий солнечный лучик, согревающий и обновляющий ее.
А Ганна, увидев сияние в его темных глазах, поняла, что нашла большее чем только любовь. Ее вера возродилась, а со временем, может быть, и Крид обретет свою.
Потеревшись кончиком носа о его подбородок, Ганна прошептала:
— Я люблю тебя, Крид Браттон.
— И я люблю тебя, Ганна Макгайр.
Небо, затянутое кудрявыми облаками, было темно-синего цвета. Дикие розы тянулись вдоль бревенчатых стен домов и изгородей, их нежный аромат смешивался со сладковатым запахом фруктов и свежего сена. Массивная каменная стена тянулась вдоль только что скошенной травы и нежных цветов, окружавших небольшой домик. Кусты черной смородины под тяжестью ягод склонялись до земли, в траве кивала головками черника. Смеялись и играли дети. Несколько мальчишек с раскрасневшимися от бега лицами молчаливо наблюдали за людьми, остановившимися у шестиколонного здания миссии.
Миссия «Святого сердца» расположилась в живописнейшем месте на вершине холма. Сначала она была в долине на берегу реки, но из-за частых наводнений ее пришлось перенести повыше. Спроектированная отцом Равальи, итальянским миссионером, скульптором и врачевателем одновременно, а также проповедником Евангелистской церкви, крошечная миссия стала оазисом в дикой пустыне Айдахо.
В своем проекте отец Равальи, видимо, позаимствовал некоторые наиболее простые элементы европейских соборов. В строительстве ему помогали местные индейцы племени «Сердце стрелы», дружелюбно относившиеся к новым поселенцам и приложившие немало усилий, чтобы эта миссия могла выжить.
Срубленная из бревен, миссия была покрыта решеткой из стволов молодых деревьев, связанных травой и обмазанных глиной, что защищало здание от сильных дождей, снега и порывистого ветра. Обои, украшавшие гладко оштукатуренные стены, были куплены в форте Вала-Вала. Из узких жестяных банок изобретательный проповедник соорудил люстру в классическом европейском стиле. Позолоченные кресты вырезаны из сосны, а деревянный алтарь был выкрашен под мрамор.
Недалеко от этой миссии находилась деревня, живущая в полном уединении и достатке.
Вот такое уютное мирное местечко выбрали Ганна и Крид для своего венчания.
Они обменялись долгим взглядом и, взявшись за руки, поднялись по каменным ступенькам. Голову Ганны украшал венок из диких роз. На Криде была чистая белая рубашка, темно-серый сюртук и черные брюки. Его единственным украшением, на которое он с большой неохотой согласился, был крошечный бутон розы в петлице.
Вступив в приятную прохладу, они вдохнули восковой запах горящих свечей и лимонный аромат полировки. На полу рядами стояли скамейки, а в центре — покрытый тканью алтарь.
— Как давно я здесь не был, — пробормотал Крид.
Его голос был тихим, но в этом окутанном благодатью храме слова его прозвучали громко. Ганна успокаивающе слегка сжала его руку. Они остановились под арочным сводом и ждали, прислушиваясь к звукам храма.
Их ожидал мир; спокойствие возвращалось к ним, как старый друг, и Крид поддался этому соблазну. Да и как же иначе? Его сомнения отпали прочь, как ветхие лохмотья, и теперь на нем были новые одеяния — веры и любви. Может быть, он так и не сможет обрести свою веру в Бога, но, держа руку Ганны в своей, он чувствовал, что сможет противостоять любым неприятностям.
Время вылечит любые раны — время и всепоглощающая любовь к этой хрупкой девушке с сияющим лицом и чистой душой. Очень сложно выразить все чувства словами. Крид не знал, сможет ли когда-нибудь рассказать о своих переживаниях, но то, что он зашел так далеко в своих мыслях и поступках, уже говорило само за себя.