По земле расползались, постоянно меняясь, темные тени, очень красивые, но пугающие. Ганна выбрала место для ночлега недалеко от тропы — узкая лощина у скалы, окруженная деревьями. Побоявшись разжечь костер, чтобы не привлечь внимания опасных хищников — людей или животных, она покормила детей сухими фруктами и вяленым мясом, оставленными Кридом. Они попили воды из кожаных сумок, покривившись от неприятного запаха и вкуса, затем завернулись в одеяла, служившие днем им пальто. Ганна легла, положив ружье себе на грудь, обхватив пальцем курок на случай…
«На случай чего — медведей, волков или разбойников? Что я буду делать? Что я смогу сделать?»
Наконец, незадолго до рассвета, когда лес обычно стоит таким тихим и спокойным, без единого звука, Ганна заснула мертвым сном без сновидений.
Без сновидений, за исключением образа раскачивавшегося Крида Браттона, стоявшего перед глазами. Он возвышался над ней — мрачный, насмешливый и такой красивый. Сон был таким явным, что, когда Ганна проснулась, ей показалось, что он стоит рядом.
— Крид? — ее нежный голос разорвал тишину и в темноте показался намного громче. — Мистер Браттон?
Но ответа не последовало, только ранняя птичка, вылетевшая на поиски завтрака, откликнулась. Ее сердце яростно забилось. Ганна проглотила волну страха, подступившую к горлу. Ничего. Только чуть слышный треск веток и шелест ветра по деревьям. Она успокоилась. Должно быть, это был сон, сменявшийся в калейдоскопе смутных воображений: Крид в шляпе, натянутой на глаза, лежит в канаве, его пистолет нацелен в темный неясный контур. Сцена медленно сменилась на другую, показывавшую Крида, лежавшего под свистом пуль, градом обрушившихся на него. Ганна села и уставилась в темные, до черноты, тени. Она натянула на плечи одеяло и прижала к себе ружье.
В этот момент Крид был практически в той самой ситуации, которая привиделась Ганне во сне. Всю ночь его тревожили мысли о Ганне — все ли с ней в порядке? Теперь он лежал ничком на выступе скалы, дожидаясь, когда побольше рассветет, чтобы послать град свинца в Ната Стилмана и его приятелей. Было очень темно и плохо видно, и оттого Крид рисковал упустить их. Бандиты, видимо, не ожидавшие никаких «гостей», лежали у догоравшего костра в шляпах, надвинутых на глаза. Крид ждал.
Когда первые лучики солнца наконец появились на горизонте и осветили небо, Крид тщательно прицелился и градом пуль разорвал тишину и сон бандитов. Ему не повезло уже во второй раз. Одна пуля попала в ногу Стилмана, другая, не причинив вреда, прошла сквозь одеяло Ропера и вонзилась в седло, служившее тому подушкой. Труэтт был ранен в правую руку. Котелок с кофе, висевший над костром звякнул. Заржали испуганные кони и стали вырываться из поводьев, которыми были привязаны к деревьям. Люди с проклятиями скрылись под защиту горы камней, на бегу доставая свои пистолеты.
— Черт возьми! — выругался Стилман, волоча ногу и рыча от жгучей боли. — Кто?..
Горячие осколки камня врезались ему в щеку и к проклятиям Стилмана прибавились ругательства Ропера. Они лежали за камнями, пытаясь разглядеть что-нибудь в темноте.
— Партизан! — простонал Труэтт, лежавший неподалеку от них, качая свою раненую руку. Его бледное мальчишеское лицо искривилось гримасой боли, кровь струилась из маленькой сморщившейся раны и растекалась по рукаву рубашки.
Преодолевая небольшое расстояние, отделявшее его от Стилмана и Ропера, он бережно поддерживал свою руку.
— Я ранен, — сказал он под свист пуль.
— И я! — ответил Стилман.
— И что же нам теперь делать? — вставил Ропер, вглядываясь в утренний смог и выискивая вспышку от выстрела, чтобы определить позицию Браттона. — Позже, когда все успокоится, мы сможем позаботиться о наших царапинах. А сейчас меня больше беспокоит Крид Браттон. Этот человек — прекрасный стрелок, и у меня нет желания быть схваченным за глотку, пока я волнуюсь о каких-то ранках.
— Ты называешь мою рану ранкой? — спросил Труэтт. — Ропер, ты не прав, но даже такой рукой я все равно стреляю намного лучше тебя!
— Тогда почему бы тебе не пробить сейчас Браттону башку? — с презрением спросил бандит.
— Почему бы вам не перестать ругаться между собой и не отследить Браттона? — рыкнул Стилман.
Крид слышал их проклятия, загоняя пули в патронник своего кольта 44-го калибра, надеясь в этот раз не промахнуться. Затем он пристроил свое ружье на гребне скалы и нажал на курок. Но ему не повезло, и шансы на успех сильно сокращались с каждым посланным выстрелом. Он был в безвыходном положении, лежа в узкой лощине на вершине горы и стреляя редкими одиночными выстрелами — достаточными только для того, чтобы прижать, но никак не выбить противников с их позиции.