Это лишь слегка успокоило Ганну.
— Но если я такая помеха, почему бы тебе не бросить все это?
— В конце концов, может, я так и сделал бы, но можешь ставить на кон свой последний доллар, что Нат Стилман идет по нашему следу, как собака.
Ганна ненадолго замолчала. Спускаясь по крутому склону, она отпустила вожжи, держась за выступ седла.
— Ну почему он не умер? — недоумевала она, когда они выбрались на ровное место. — Ведь ты же попал в него, и он мне показался мертвым. Я ведь его даже похоронила.
— Иногда случается и такое. Я помню, однажды один старикашка Тупер сел в гробу и потребовал вернуть ему его вставную челюсть. С владельцем похоронного бюро случился сердечный приступ.
— Но я не сомневалась, что он мертв!
— И Тупер также. Ладно, Ганна, не волнуйся ты об этом Стилмане. Я доведу тебя до миссии, попрошу почтенных отцов позаботиться о тебе, а потом доберусь и до этого бандита.
У Ганны защемило сердце.
— А что, если он убьет тебя?
— Раньше я его убью, — прибавил Крид, чувствуя, что она начинает нервничать. — Что нам думать о плохом? Еще ведь ничего не случилось. Боже! Ты ведь не станешь снова плакать, правда? Ну не плачь, Ганна. Я ненавижу, когда ты плачешь. Твой нос становится красным…
Даже его последнее поддразнивающее замечание не остановило бурный поток слез.
— Мне все-таки кажется, что ты можешь избежать беды, — сказала она, немного помолчав.
— Давай поговорим о чем-нибудь другом. От таких разговоров только стареют, и появляются морщины.
— А далеко эта миссия? — спросила Ганна, снова нарушив тишину.
— Примерно в десяти милях отсюда. — Он лукаво посмотрел на нее. — Тебе не терпится избавиться от меня?
— Не то слово. У меня такое стремление к этому, как у тебя к охоте на дикого зверя.
— А что ты знаешь о диких зверях, милая Ганна?
— Я знаю тебя, и этого достаточно, — резко ответила Ганна.
Он засмеялся.
— Твои оскорбления становятся все более утонченными, появляется что-то новенькое по сравнению с твоими старыми стереотипами и цитатами.
— Я счастлива, что ты оценил это.
Ганну охватил неудержимый порыв страха. Крид уедет, и она снова останется одна. Даже несмотря на то, что он употреблял такие слова, как «навсегда», она все еще не была твердо уверена в его обещаниях. Да и что такое «навсегда» для такого человека, как Крид? Он всегда может сказать, что передумал и хочет вернуться к своей привычной и удобной для него кочевой жизни. Или, говорила она себе с раздражением, видимо, для него это один из способов самоубийства. Последнее показалось ей наиболее вероятным.
Проезжая под раскидистыми ветвями кедра, Ганна повернулась в седле к Криду, собираясь сказать, что ей лучше остаться с ним, чем прозябать за стенами скучной миссии. Но не успела…
Послышался резкий крик, и все еще не успокоившиеся кони заржали. От страха Ганна, уцепившись за выступ седла, наклонилась вперед. Мир закружился перед ней в вихре зеленого, голубого и коричневого. Она только видела напряженное лицо Крида и слышала испуганное ржание коней.
— Горная кошка… — было единственной фразой, которую услышала и поняла Ганна. Ее горло сжалось. Очевидно, по какой-то причине рыже-коричневая пума решилась напасть на них.
Ганна сжала поводья, яростно, рывком натянула их, чтобы остановить свою лошадь, галопом понесшуюся по камням через густой кустарник… Сухой мох, нависший на деревьях, сыпался ей на лицо, в глаза, в нос. Она закашлялась. В своей схватке с лошадью, мхом и скользким седлом она не сразу поняла, что не слышит Крида.
Остановив наконец коня, Ганна стала озираться. Крида не было видно. Она увидела вьючную лошадь, скакавшую по поляне, но нигде не было ни Крида, ни его лошади. Ганна позвала:
— Крид! Крид, где ты?
Ответа не последовало. Она услышала только биение своего сердца и почувствовала, как кровь стынет в жилах. Ее лошадь дрожала. Наклонившись вперед, она успокаивающе потрепала ее по холке, мечтая лишь о том, чтобы кто-нибудь успокоил и ее. Где же пума? И что более важно — где Крид?
Крид и пума очень скоро нашли общий язык. Ну если не стали друзьями, то все равно этот вопрос был решен. Крид смотрел на безжизненное тело пумы, жалея о том, что не всегда все в жизни получается с такой же легкостью. Она была крупной и, судя по всему, умирала от голода. У нее была покалечена лапа, ей было трудно охотиться, и поэтому она решилась напасть на людей, которых пумы обычно избегают. Теперь эта большая кошка лежала на земле с ножом в горле.