От смеха Райя смутилась еще больше и замолчала. Вздрогнула и, видимо услышав мысленный вопрос, повернулась к паукам и ответила:
— Во дворце Смертоносца-Повелителя живут воины. Сейчас их мало. Говорят, здесь им бояться нечего, и почти все ушли на север.
— А в моем дворце? — спросил Найл.
Райя растерянно улыбнулась. В те времена, когда она жила в городе, Посланника Богини не существовало.
— А детский остров как? — встрял Симеон.
— Там ничего. Иногда туда переплывают, но селиться никто не хочет.
— Это точно? — повысил голос медик.
— Не знаю. Я со слугой жуков на рынке разговаривала, это он все рассказал.
— А квартал жуков?
— Цел. Его пришельцы хотели штурмом взять в тот же день, как появились. Но ничего не получилось. Говорят, три дня такая вонь на весь город стояла, что дышать было нечем. А кое-кто и умер.
— Кто? — встрепенулся Симеон. Райя пожала плечами.
— Живут-то они как?
— Рабов в городе нет ни одного, — уже спокойнее стала рассказывать надсмотрщица. — Вместо них работают слуги жуков. Вначале, говорят, они хотели торговать какими-то своими поделками, но по сравнению с вещами пришельцев их изделия оказались такими некрасивыми, что никто ничего не брал. Договора с жуками пришельцы заключать не стали, кормить тоже отказались. Чтобы кормиться, бомбардиры поначалу стали продавать жен своих слуг, а сейчас посылают самих слуг работать.
При этом известии Найл испытал было мстительное удовольствие, но в следующее мгновение ему стало стыдно, и он перевел разговор на другое:
— Тебя никто ни о чем не спрашивал?
— Нет. Только обрадовались, что я соль привезла. Одну котомку я отдала сразу, в обмен на обувь и туники, потом искала ножи и наконечники для копий.
— Ну и как?
— За каждый большой нож у меня попросили две котомки соли, а за большой наконечник для копья — четыре.
— Вот это да! — охнул Найл. — Так дорого?
— Так, наверное, и должно быть, — заметил Симеон. — Нам ведь раньше смертоносцы давали все просто так, а что это, откуда, мы и не знали. Теперь знаем.
— Значит, ты ничего не выменяла? — повернулся к Райе правитель.
— Я попросила маленьких ножиков, но много. Почти половина котомки получилась.
— Молодчина! — обрадовался Найл. — А копья мы сами наделаем.
— И еще, — приободрилась надсмотрщица и достала маленькую деревянную коробочку.
— А что это? — спросил Симеон.
— Это принцесса просила.
— Я? — удивилась Мерлью, которая скромно стояла в общей толпе.
Райя подошла к ней и подала коробочку. Девушка открыла, с любопытством взглянула на розовую тряпочку, потянула — и ахнула. В воздухе возникло до эфемерности легкое розовое с бирюзовой вышивкой платье из тончайшего паучьего шелка.
— Райя, — выдохнула принцесса, — ты мне теперь сестра навек. Клянусь!
Мерлью быстро ушла, а надсмотрщице все продолжали и продолжали задавать вопросы. Хозяйка оазиса вспомнила, что перед городом охрана: паук-смертоносец и два-три человека на незнакомых оседланных насекомых. Вспомнила про странные вещицы, очень тонкие и красивые, назначения которых она не знала. Вспомнила, что окрестные поля и сады теперь считаются чьей-то собственностью, но работают там все те же слуги смертоносцев; что откуда-то с севера приезжают мастеровые люди и потихоньку обживают и ремонтируют дома. Мелких деталей всплывало в памяти без счета.
Вот тут Найл и понял, в чем заключалось истинное мастерство «переводчика» Тройлека: не зная, о чем спрашивать, паук рассказывал истории о себе, «ловил» вспыхивающие в мозгу пленного ассоциации.
С Райей все было намного проще: ее спрашивали, она отвечала, а в открытом как на ладони сознании вспыхивали яркие картинки.
Вот она приближается по заброшенной дороге к городу. Впереди объедают крону яблони два странных продолговатых насекомых, опоясанных ремнями, у обоих на спине по войлочной нашлепке. Чуть дальше стоит на обочине смертоносец, рядом лежат двое мужчин в кожаных штанах, с обнаженными торсами. На шее у каждого болтается что-то маленькое и сверкающее, а на поясе висят очень длинные ножи. Мужчины удивленно вскакивают, подходят к ней.
Зная злобность пришельцев, Найл внутренне сжимается, но воспитанная смертоносцами надсмотрщица привыкла смотреть на противоположный пол свысока и ничуть не беспокоится.
— Ты откуда? — спрашивает один.