Правитель успел отсидеть на подоконнике ноги, всласть налюбовавшись лениво бродящими внизу людьми, перегревшимися за день на солнце; побродил перед Дравигом от стены к стене; от души насиделся в затененном уголке. В конце концов от жажды запершило в горле. Найл обошел недвижимого гостя, выглянул в коридор и попросил пробегавшую служанку принести разбавленного вина. Вместо молоденькой девчонки явилась вскоре Джарита — с подносом, уставленным разнообразной снедью. Увидев румяное песочное печенье и хрустких, поджаристых мышек, правитель города ощутил приступ жуткого голода и, промочив для начала горло бокалом вина, принялся уплетать за обе щеки прямо с подноса. Поесть в комнате Найл не мог — смертоносцы не выносят зрелища человеческого насыщения, а уходить от Дравига он не хотел.
В сумраке коридора служанку окружала ясно видимая розовая аура. Поначалу Найл привычно не обращал на нее внимания, пока вдруг не понял: что-то тут не то…
Правитель взял в руки поднос, отступил, окинул девушку внимательным взглядом. Внизу живота разрасталось пока еще совсем небольшое — с ладонь — серебряное пятнышко.
— Джарита… Так ты беременна?
— Почему вы так решили, господин мой?
Служанка, воспитанная еще пауками на детском острове, — как, впрочем, и остальные женщины города пауков, — не знала никаких признаков беременности, кроме изрядно округлившегося живота. Удовольствие от связи с мужчиной и последующее рождение ребенка в ее голове тоже никак не связывались: смертоносцы предпочитали не забивать мозги слуг подобными пустяками. Для человека главное — подчинение, безропотное и бездумное.
Из-за двери донесся шорох.
— Можешь мне поверить, — вернул Найл служанке поднос и вернулся в комнату.
— Смертоносец-Повелитель просил задать тебе вопрос, Посланник Богини, — повернулся к нему Дравиг. — Куда мы собираемся уходить?
Раздумывать тут было не о чем: Найл знал только одно место, помимо самого города, способное прокормить сотни голодных ртов.
— В Дельту.
— Ты собираешься просить о помощи Великую Богиню? — испустил радостный импульс паук.
До сих пор подобная возможность правителю в голову не приходила, тем не менее он кивнул.
Дом принцессы Мерлью разительно выделялся на фоне окружающей разрухи: уютный двухэтажный особнячок в центре цветущего сквера, отделенного от пыльной улицы невысокой оградкой. Хозяйка сидела за столом, который как раз уместился между холмиком, усыпанным лазоревыми васильками, и прудиком, где цвели три чуть розоватые лилии. Руки откинувшейся в кресле девушки осторожно удерживали ветхий томик с блеклым тиснением «Весенняя война» на потемневшем от времени переплете.
— Читаешь?
Мерлью вскинула голову, улыбнулась. Изящным мимолетным жестом она проверила сохранность пышно взбитой прически, взяла со стола колокольчик, позвонила.
— Савитра, принеси нам, пожалуйста, вина. — Принцесса повернулась к правителю: — Ты не откажешься немного перекусить? Тогда, Савитра, прихвати еще жареных мушиных яиц и фрукты.
— Зачем сразу вино? — удивился Найл. — Я ведь не Симеон, вполне могу несколько минут обойтись и без него.
Девушка рассмеялась.
— Присаживайся сюда, Найл. Я рада, что ты меня навестил. — Мерлью закрыла книгу, осторожно положила ее на стол. — Знаешь, как-то странно читать о том, что люди воевали между собой, ездили на лошадях — это такие крупные четвероногие, вроде гигантских кроликов, — и никак не замечали ни жуков, ни пауков, ни прочих насекомых. Что их занимали только любовь, убийства да какие-то границы между странами. Одного не могу понять — как они определяли «национальности»… Тарды, цереты, асены — чем они отличались? Ведь все они — люди!
— Но жили в разных странах.
— Ну и что?
— Это действительно неважно. Важно, что они считали себя разными. Люди осознавали свою принадлежность к тому или иному народу и стремились действовать на пользу тех, кого почитали близкими по нации, забывая о принадлежности к человечеству. А в общем, разница, разумеется, надуманна.
— Не уверена, — покачала головой принцесса. — Черный и обычный скорпион различаются в размерах раз в пять. А ведь люди тоже были белые и черные.
— Когда страны воевали между собой, то подсылали друг другу своих шпионов, — парировал правитель города. — Не зная, что перед ними чужой лазутчик, все принимали его за соплеменника. Как ты думаешь, черного и серого скорпионов можно перепутать?
— Скажешь тоже, — рассмеялась девушка и переложила книжку поближе к себе, освобождая место.