Стайка мух зависла над норой с забитым «капканом». Одна из крылатых гостий отделилась от остальных и описала круг над головой у Нефтис. Любопытную паучонок тут же сбил волевым ударом и впился в нее хелицерами.
Потом появились слепни-табаниды. Они долго выбирали цель, потом дружно спикировали на стражниц. Эти насекомые нападают единственным способом: садятся на затылок человека и вонзают острое жало в основание черепа. Поскольку шли путники гуськом, отогнать слепней труда не составило, а двое из них попались в лапы смертоносцам. Через несколько минут табаниды повторили нападение, но опять безуспешно. Во время третьей атаки один из паучат не удержался и кинулся за слепнем — сбитый волевым ударом крылатый хищник упал в нескольких шагах в стороне. Юный смертоносец рванулся к добыче, пробежал несколько метров, и тут раздался зловещий хлопок челюстей. Пауков передернуло от волны общей боли и… И все. Оставшийся без лапы паучонок шарахнулся обратно в общий строй.
— Вот так, — сказал Найл. — А человек с откушенной ногой не проживет больше двух минут.
— Конечно, — откликнулась Нефтис, — ведь у нас только две ноги.
— При чем тут это? — поморщился правитель. — Просто человек истечет кровью. А у смертоносца ни капли не выступило.
Со стороны принцессы послышался еще один хлопок. Найл повернул голову, но успел только увидеть, как девушка невозмутимо перешагнула нору и двинулась дальше.
Вскоре они вступили в редколесье. Между высокими деревьями по-прежнему рос мелкий, усыпанный яркими цветами кустарник, и Мерлью при каждом шаге не переставала тщательно прощупывать почву. В воздухе витал прохладный аромат мяты. Найл внимательно прислушивался к внутренним ощущениям, пытаясь понять, не скрывается ли под сильным запахом какой-нибудь дурман. На обнаженную руку что-то капнуло — правитель судорожно дернулся, посмотрел наверх.
На небе — ни облачка.
Пожав плечами, Найл сделал несколько шагов, и тут на него опять капнуло, на этот раз на голову.
— Это локрисы, — крикнул сзади Рион. — Я их знаю. Еще их слюнявицами называют. Или пенницами. Они иногда появлялись в садах. Противные очень, склизкие.
— Ядовитые? — спросил Найл.
— Нет. Просто противные.
— Что-то уж слишком здесь спокойно…
Простую истину, что за внешним спокойствием в Дельте непременно таится неприятный сюрприз, успели усвоить все, и теперь внимательно смотрели по сторонам.
— Посмотрите вперед, господин мой, — опять окликнул Найла Рион.
— Куда?
— На дерево перед принцессой.
— А что там?
— Ветка слишком низко растет…
Найл кивнул. Вокруг высились голые стволы, расходящиеся кронами лишь высоко над головой. Однако на дереве, к которому приближалась Мерлью, на высоте человеческого роста торчал в сторону толстенный сухой сук.
Принцесса, похоже, прислушивалась к разговорам достаточно внимательно, поскольку сразу остановилась, внимательно осмотрела сук, а потом легонько ткнула его острием копья — тот мгновенно рассыпался на множество веточек-лап и усиков-прутьев и быстро вскарабкался наверх.
— Палочник, зараза, — эмоционально прокомментировал Рион. — Раз пять меня за плечи кусали. Здесь хоть различить можно, а в садах они так ловко среди ветвей прячутся, что их частенько даже спиливать пытаются. Они ведь совсем как сучки сухие.
— Знаешь, садовод, иди-ка ты первым, — скомандовал правитель. — Будешь впередсмотрящим.
Парень осторожно пробрался вдоль колонны, заняв место за Танией, и тут же указал пальцем вперед:
— Вон тот пень я бы тоже проверил. Не может в такой сырости сухого пня стоять.
Найлу опять капнуло на голову, потом на плечо и еще раз на голову. Он посмотрел вверх и с трудом разглядел несколько мелких, бледных комков слизи, прилепившихся к нижней стороне листьев. Мелькнула и шлепнулась прямо на подбородок новая капля.
Чем дальше путники углублялись в лес, тем сильнее становился «дождь». Капли ничем не пахли, не липли, не пачкались, но было все равно неприятно. А кустарник от избытка влаги становился только гуще, его яркие цветы начали выделять острый аромат, забивающий даже сильный мятный запах.