- А ведь сегодня и пьеса была тоже плохая, верно? - сухо сказал он.
«Вильгельм Телль» был театром с рестораном, и они с трудом высидели до конца нудную комедию-детектив. Хотя, конечно, Гарри никак не обвинишь в том, что он серьезно пытался вникнуть в ее содержание. Он с ужасом предвидел то, что должно произойти потом, и поэтому тратил время на подготовку возражений и отражение доводов Джулии, многократно повторяя в уме свои контрдоводы, выверяя стратегию защиты и объяснений. Уж лучше бы смотрел пьесу!
Самое смешное, что в кармане у него лежал абонемент на спектакли всего сезона.
- Да, - ответила Джулия. - Мне она тоже не очень понравилась.
Она не добавила ничего, что могло бы успокоить Гарри. Например, что ей было не до пьесы, что вечер выдался тяжелый, что она никак не могла заставить себя вникнуть в эту чушь, когда ее брак должен был развалиться. Вместо этого Джулия протянула руку через стол и удивила Гарри, прикоснувшись к его ладони.
Для него любовь к Джулии была единственной всеохватывающей страстью, которую он знал, тем, что наполняло жизнь и придавало смысл его поступкам. Прошедшие годы не приглушили эту страсть. Наоборот, почти целое десятилетие семейный опыт обогащал жизнь, он связывал их такими тесными узами, что эмоциональный разрыв в представлении Гарри стал просто невозможным. Он не мыслил расставания с Джулией.
Гарри снял очки и, аккуратно сложив их, сунул в пластмассовый очечник. Без них Гарри видел плохо. Джулия не могла не понять, что означал этот жест.
До их слуха долетали обрывки разговора за соседним столом. Там двое подвыпивших мужчин злобным шепотом спорили о каких-то деньгах и родственниках. Гарри и Джулия никогда не позволили бы себе такого. Их отношения всегда были в высшей степени корректными. Даже когда спрятанный нож неожиданно вылез наружу.
Красивый молодой официант - надо полагать, студент колледжа, - терся на заднем плане, его красный пояс настойчиво подчеркивал осиную талию. Звали его Фрэнк. Странно, что Гарри, который обычно напрочь забывал имена случайных знакомцев, запомнил его имя, как будто оно было важной деталью этого вечера. Фрэнк часто подходил к их столику, наливал кофе, спрашивал, чем еще может быть полезен. А в самом конце осведомился, удовлетворены ли они качеством блюд.
Гарри с трудом мог припомнить то время, когда отношения между ним и Джулией были совсем другими, не мог определить момент, когда вдруг исчезли смех и бессловесные приглашения в постель, которые раньше казались такими милыми и легкими.
- Мне кажется, - откровенно сказала Джулия, - что теперь нас вряд ли назовешь хорошей парой. Как будто мы все время сердимся друг на друга. Мы перестали разговаривать… - Она с вызовом посмотрела ему в глаза. Гарри ответил ей взглядом, который, как он надеялся, выражал чувство достойного возмущения. - А ты знаешь, что Томми на прошлой неделе написал сочинение о тебе и этой идиотской комете? Не знаешь? Гарри, - продолжала она, - я не знаю, как это выразить, но скажи, если бы что-нибудь случилось с Томми или со мной, это хоть как-нибудь отразилось бы на тебе? Заметишь ли ты хотя бы, что нас нет с тобой рядом? - Ее голос дрогнул, она отодвинула тарелку и опустила глаза на свои колени. - Заплати по счёту и давай уйдем отсюда.
- Ты не права, - отозвался Гарри, взглядом отыскивая Фрэнка. Ему не хотелось продолжать этот разговор, который мог перерасти в неприятную публичную сцену. Но Фрэнк был занят. Гарри отсчитал несколько двадцаток, положил их на стол и встал. Джулия медленно набросила на плечи жакет и, сопровождаемая Гарри, проплыла между столиков к выходу.
Комета Томми висела над парковочной стоянкой. На сентябрьском темном небе она была видна отчетливо. Ее длинный хвост перекрывал сразу чуть ли не дюжину созвездий. В последний визит ее, возможно, наблюдал сам Сократ. Банк данных в Годдарде содержал уйму информации о соотношении метана и циана, о массе кометы, ее скорости, орбитальном наклоне и эксцентриситете. Гарри все это было до лампочки, но ведь он вообще невежда, и какой-то там переохлажденный газ не способен вызвать у него особых волнений. Вот Доннер и его ребята принимают телеметрические расчеты с чем-то вроде экстаза.
Воздух снаружи оказался неожиданно холодным, хотя в безветрии это почувствовалось не сразу. Джулия остановилась на гравийной дорожке, пока Гарри открывал дверь машины.
- Джулия, - сказал он, - не стоит все-таки десять лет выбрасывать на помойку.
Она внимательно смотрела, как паркуется какой-то фургон.
- Я знаю, - ответила она.
Возвращаясь домой, Гарри выбрал Фаррагут-роуд, хотя обычно он пользовался дорогой № 214, где можно было заехать к «Манси», чтобы выпить по стаканчику, а то и добраться до «Красной черты» в Гринбелте. Но не сегодня. С трудом ища в уме нужные слова и не находя их, он вел свой «крайслер» по спуску двухполосной дороги через лес вязов и мелколистных лип. Дорога вилась, оставляя за машиной темные сараи и старинные здания ферм. Вот такие дороги Гарри обожал. А Джулия любила оживленные шоссе. Может, именно отсюда берут исток их разногласия?
Какая-то машина с трейлером появилась позади «крайслера» и стала выжидать момент, чтоб обогнать его и уйти в вихре пыли и палых листьев. Когда она исчезла и ее красные задние огоньки превратились на фоне темного леса в звездочки, Гарри наклонился вперед, чуть ли не касаясь подбородком рулевого колеса. Луна.и комета быстро неслись слева от него. Они исчезнут примерно в одно время. Вчера в Годдарде «кометная» группа что-то отмечала. Выпивку ставил Доннер, но Гарри, поскольку все его мысли были зациклены на Джулии, уехал домой до того. А Джулия, кажется, даже не обратила внимания.
- Так что же Томми написал про комету? - спросил он.
- Что вы к ней запустили ракету, которая привезет на Землю кусочек звездного вещества, и он обещает показать его всем людям. - Джулия улыбнулась, как показалось Гарри - через силу.
- Это не наше дело, - ответил Гарри. - Программу встречи отрабатывал Хьюстон.
Он почувствовал тяжесть воцарившегося молчания и чихнул.
- Ты полагаешь, что для него важны эти административные мелочи?
Ферма старика Киндельбриджа в лунном свете производила впечатление холодной и заброшенной. Посреди обширного двора стояли три или четыре пикапа и побитый старый «форд».
- И куда же мы разбежимся отсюда?
Последовало долгое молчание. Никто из них еще не продумал детали.
- Возможно, - сказала Джулия, - мне было бы неплохо пожить некоторое время у Эллен.
- А как будет с Томми?
Она зачем-то порылась в сумочке. Достала «Клинекс». Закрыла сумочку и промокнула глаза.
- Ты полагаешь, что сумеешь найти для него время, Гарри? Дорога сделала длинный S-образный зигзаг, пересекла две железнодорожные колеи и снова нырнула в густой лес.
- Что ты хочешь этим сказать? - спросил Гарри.
Она начала было отвечать, но голос ей изменил, так что она только качнула головой и безмолвно уставилась в лобовое стекло.
Машина промчалась через Гопкинсвиль - крошечный поселок из нескольких домишек и скобяной лавки.
- Может, у тебя кто-нибудь есть? - спросил он. - Кто-нибудь, кого я не знаю?
Джулия зажмурилась.
- Нет у меня никого. Я просто больше не хочу быть замужем. - Сумочка соскользнула с ее колен, и когда она наклонилась, чтобы поднять ее с пола, Гарри увидел, как побледнели суставы ее пальцев.
Болинброк-роуд была покрыта толстым слоем палых листьев. Гарри давил их с чувством извращенного удовольствия. Гараж Мак-Громана - третий дом от угла - был ярко освещен, и громкий гул электропилы резал на куски ночной воздух. То был особый субботний ритуал Мак-Громана - в эти дни он работал по дереву. А для Гарри это место стало островком надежности в начавшем исчезать мире.
Он свернул на подъездную дорожку. Джулия открыла дверь машины, грациозно вышла наружу и тут почему-то замешкалась. Она была высока - шесть футов, а в туфлях с каблуками еще на пару дюймов выше. Прекрасная пара, говорили люди. Супруги-гиганты. Гарри же отлично понимал, как разительна разница их движений: Джулия двигалась с плавной грацией, а он довольно неуклюже.
- Гарри, - сказала она, и в голосе ее прорезалась сталь, - я тебя никогда не обманывала.