- Так... - И лучше бы он меня застрелил.
- А сейчас вы думаете, что лучше бы вам при жизни такого не слышать - и не понимать, что это правда. Так вот, сообщаю вам, Максим - вы дурак. Примерно того же - любви, понимания, места, из которого не погонят - хочет 99% населения планеты. Это, конечно, прискорбным образом разрушает вашу легенду, что все люди как люди, а вы отдельно...
Господин Сфорца очень хорошо знает, что я не подниму на него руки за пределами спортзала. Даже в шутку, даже чтобы освободиться. Чтобы встать, мне нужно столкнуть его с края кресла - руки уже не втиснуты в деревяшку, но препятствие осталось. Балансирует на краю, словно искушает. И показывает, что выйти из ситуации можно только сквозь него.
А очень хочется же. Но если нельзя сбежать вовне, то можно сбежать внутри. Не слышать, не воспринимать решительно ничего. Быть... медью звенящей. Колоколом. Треснутым.
Да, как же. Господин Сфорца отпускает руку, левую. Берет за подбородок, поднимает мне голову.
- Я вам не разрешал уйти, Максим. Извольте присутствовать, когда я с вами разговариваю.
Подать бы на него жалобу за домогательства с использованием служебного положения... интересно, это к кому обращаться - к Аболсу в полицию или к Джастине как наблюдателю? Если она все еще наблюдатель.
- Простите, господин Сфорца. - Еще бы объяснил, зачем это все нужно. Пожалуй, он ошибается. Не любые правила. Вот такое обращение я все-таки принимать не хочу - и руку можно смахнуть. Не потому что этого господин работодатель и добивается, потому что я не хочу.
- О. Вот так-то лучше. Так вот, Максим. Вы поверили этим идиотам у себя в университете, потому что хотели им поверить. Вам так было проще объяснять, что с вами происходит. Да и сейчас вам легче себя угробить, чем смириться с мыслью, что вы такой же как все. А теперь скажите мне, ну как бы вы назвали такое бедствие, столкнувшись с этим в другом человеке.
- Видимо... гордыней. - Нет, не то слово. Вылезло вместо правильного.
- Нет, Максим. Глупостью.
Именно это я поначалу и хотел сказать. Господин Сфорца и раньше проявлял чудеса проницательности и чтения мыслей, но сегодня превзошел сам себя. Нет, ну отчего бы просто не уволить... или не пристрелить, в конце концов, если страшно наружу выпускать?
- Видите ли, Максим, вы мой друг. А друзей не убивают за то, что они не соответствуют каким-то ими же придуманным бредовым стандартам. Но и оставлять вас так я больше не могу. Да черт с ним, с Грозным, шутка была хамская, я вам ее не скоро забуду, но он получил воды из собственной канавы, так кто ему виноват, что он от нее помер? Но вы же следующей ошибки не переживете - сломаетесь или найдете случай умереть.
Я... его... кто? Это у меня уже галлюцинации от перенапряжения? Теоретически не должны быть, до нужного уровня давления мы еще, кажется, не добрались, хотя как посмотреть. Когда тебя прессует противник или хотя бы изображающий его тренер, ты сопротивляешься, а тут даже сопротивляться нельзя, вот и пропускаешь все подряд.
Люблю грозу в начале мая...
- Я постараюсь не огорчать вас таким образом.
- Нет, - воет Сфорца, - ну это же безнадежно! Ну скажите мне, чем я это заслужил? Такую родню, таких сотрудников, такой Совет, такую страну... Я сейчас вылезу на крышу и буду там брачный клич сивуча исполнять.
- Извините, не могу этого позволить. Крыша простреливается. А я еще не отстранен.
- Ну наконец-то!.. Так. Через... пятнадцать минут извольте быть здесь, форма одежды - городская повседневная, и никакого оружия. Никакого, Максим. Совсем.
- Зачем?
- Гулять пойдем.
- А почему никакого оружия?
- Потому что мы идем гулять. Не я гулять, а вы работать, а мы гулять. С вами. И поторопитесь.
- Х-хорошо...
На самом деле - ничего хорошего. Городская повседневная форма для вечерних прогулок - это что-нибудь пестрое и блестящее, свободное и полумятое. И сандалии на босу ногу. Чувствуешь себя омаром. Сначала кипятком облили, теперь из панциря выколупали. Осталось только съесть, чем дорогой начальник, видимо, и займется где-нибудь в городской подворотне. И правильно, нечего у себя в доме мусорить.
И пустые мечты разводить нечего. Если и съест, то только фигурально. И легче от этого, скорее всего, не станет.
- А куда мы торопимся?
Франческо Сфорца переодеваться не стал, не нужно ему переодеваться. На нем все висит и от одного взгляда мнется, если это не парадный выходной костюм. Эти сидят как положено, пуганые.
- Вероятно, к закату. - Работодатель раскидывает руки, прогибается назад, потягивается. Хрустит всеми позвонками и суставами. - Посмотрим. Но торопиться надо. Я совершенно уверен...