- Ну вот, - говорит Франческо Сфорца. - Вот примерно это вам и нужно. Если подойдет, пользуйтесь, дарю.
Вот вам и Четыре Истины наоборот. Жизнь хороша, причиной тому - любовь, и можно сделать ее еще лучше, достало бы любви. Будда Гаутама в нирване своей перевернулся бы. Зато в другом ведомстве одобрили бы, тут и у многоименного мистера иезуита консультироваться не надо. И так понятно: одобрили бы. Одобряют.
А ведь это нечто меня никогда не отпустит. Вот сейчас шагну вперед, вниз по склону - и все. Навсегда. Влип и пропал. Не смогу отказаться, перестать слышать, уехать. Ни ради какой надобности, ни по чьей просьбе. Умру здесь - и прорасту. Страшновато.
- Спасибо, - говорит заместитель по внешней безопасности. - Заворачивать не нужно, я так унесу.
И щедрая рука дарителя со всей силы толкает промеж лопаток - так, что летишь вперед, на прогретую землю, в траву.
Испуганная цикада шарахается в сторону. Только выкопаешься, только начнешь партнера приманивать, а тут летают всякие, большие и тяжелые, траву мнут. Ну извини. Я сейчас встану, и ты сможешь сыграть сначала.
Ты сначала, я сначала. Сейчас все мы займемся своим делом. Я - гулять, ты... тоже. Сейчас. Представляешь, насекомое, до меня дошло, почему этот толкатель по улице идет так, что у зрителей морская болезнь начинается. От дерева к котенку, от котенка к траве, поднимающейся из трещины...
И непременно надо попробовать этот способ.
Скорпион
Снаружи здание Совета напоминает маленький коралловый риф. Полипы, мидии, моллюски покрупнее, по дну ползают крабы-машины, сверху время от времени тычутся рыбы-вертолеты, непонятно, кем считать монорельс - что ж, за радужные стекла, общую поджарость, а также за жадность и неразборчивость, с которой он проглатывает всех, будет произведен в мурены. А люди внутри проходят по ведомству микроорганизмов, без которых эта сложная конструкция не перестанет существовать, конечно, но утратит цвет, блеск и движение - и станет еще одним обломком на дне... как Тир и Ниневия. И хорошо еще, если когда-нибудь кто-то поднимет его осколки из толщи вод, поставит под стекло...
Здание - коралловый риф, а город неподалеку - крепость на берегу. Очень старая крепость. Усталая седина камня, паутина улочек-морщин, но город стар как ветеран, силен и крепок, и не утратит естественного, вросшего в хрящи и кости достоинства. Город над водой, башня под водой. Разные миры. Город не сдался, не стал сателлитом второго по величине управленческого центра мира. Лион на своем веку перевидал правителей, режимов и властных структур больше, чем рыбок в коралловом рифе. Смотрит с высоты своего четырех-пятиэтажного росточка на башню - свысока, покровительственно. Постой здесь с мое, посмотрим, что с тобой станет. И правда. Посмотрим.
На юге, в джунглях ему всегда было неуютно. На самом деле - очень бедный мир. Простой. Истощенная, негодная почва. Этой экосистеме не поможешь устроиться получше - она уже устроилась как могла, на самом краешке. Главное, не трогать. Города, даже самые покалеченные, много сложнее, много надежнее.
Города, конструкции... корабли, плывущие через время. Меняются модели, изменяются основные параметры, вчерашние флагманы кажутся музейными экспонатами, но большинство остается на плаву. И вся твоя жизнь - одно большое кругосветное путешествие с бесконечными пересадками. Названия, размеры, лица капитанов сливаются в пеструю полосу, как рисунок на волчке. Иногда возвращаешься лет пять спустя на тот же корабль. Иногда покидаешь его навсегда даже без багажа. И давно отмерла привычка обживать каюты, заводить знакомство с соседями. Все равно уходить...
А здесь, похоже, надолго. Может быть, до конца жизни. Потому что рубеж перейден, тот рубеж, за которым уже не ты поглощаешь работу, а она тебя. Это не жалоба, жаловаться тут не на что, наоборот, только благодарить - мало кому в этом мире удается стать джинном самому себе, исполнить собственное заветное желание и увидеть, что оно не рассыпается в руках сухим песком, смешное и давно уже ненужное.
Это потому, улыбается человек, что продавать душу нужно правильно. Вернее, нужно правильно выбрать инстанцию. Не все это понимают. И не все понимают, что у каждого есть, что продать. У каждого.