— Почему не ответили на наш сигнал ночью? Где остальные?
Бывший с этой группой десятник озадаченно и удивлённо посмотрел на меня.
— Никакого сигнала ночью не было. Я сам стоял на посту. Сполохи отсвета от пожара видел, но больше ничего. А люди разбиты по группам и укрылись вокруг этой поляны, замаскировавшись.
Первая часть этого ответ удивил и озадачил меня. Сам видел, как Вол мигал светом прожектора. Мои воины врать тоже не могли. Как такое может быть? Отдав планшет одному из воинов, приказал ему пойти и разбудить Вола, перегнать наш "летамобиль" на эту поляну. Воин и два лаборанта отправились выполнять этот приказ. Сам продолжал думать над услышанным. Пытался найти объяснение, но не мог.
Лёгкий шелест садившегося на поляну "летамобиля", вывел меня из раздумий. Зашелестели ветки кустарника, наш аппарат подтащили к другим и начали укрывать термоизолируюшим покрывалом. Мгновение смотрел на эти действия лаборантов и вдруг понял. Воин говорил правду! Пляшущий отсвет пожара ночью просто поглотил наш сигнал. Этому способствовала необычная форма нашего "летамобиля". Он очень отличался от остальных. Спереди у него был обширный капот, где находились гравикомпенсаторы, двигатель и остальная начинка. Сзади был такой же багажник. В нём находились рулевые двигатели и солнечные батареи-накопители. Во всех остальных наших "летамобилях" Всё это крепилось под днищем. Именно по этому, этот аппарат и был выбран на роль бомбардировщика, под днищем приварили ящик для бомб с рычагами сброса крышки. Прожектор на нашем аппарате был установлен на штанге обтекателя лобового стекла. Он светил вперёд и с земли это смотрелось, как сположи пожара. Назначая такой сигнал, обо всём этом я не подумал. Это была моя ошибка. Представил, как эта ночь далась всем. Мы не прилетели. Значит погибли? Другой мысли быть не могло, а дальше паника. Что делать им, оставшимся без отца-командира? Ответ на этот вопрос и искали всю ночь. При том, что это делали молча, каждый для себя. Да! Завидовать им было нельзя. Признавать свою ошибку? Не хотел! Нашёл самый простой выход. Забыл об этом. Для всех радость, что мы живы и нашлись, отмела все остальные вопросы.
Проблемы и тревожные мысли улетучились, желудки напомнили о себе. Время перевалило за полдень, пора было обедать, а если учесть, что и завтрака не было, то желудок понять можно. Синтезатор работал в полную нагрузку. Желудки наполнялись. Я ел и думал.
По моим понятиям, профессор или если он погиб, то его приемник, уже должны были принять меры по поиску виновников бомбардировки. Понятно, что искать своих врагов в городах было бессмысленно. Поэтому они должны были отправить сотни "летамобилий" на прочёсывание лесных массивов. Больше врагов искать было негде. Но небо было чистым. Это тревожило меня и было непонятно. Объяснить такое поведение противника не мог. Хотя…, если вспомнить слова Вола, что у них нет ни армии, ни полиции? Тогда…
От посетившего меня ответа на этот вопрос, даже перестал есть. Простое объяснение было самым невероятным, но оно объясняло всё. Они просто ничего не поняли! Диверсию приняли за несчастный случай? Очевидно это так и есть. Вот здесь и возникает новый вопрос. Как поступить нам? Затаиться и ждать другого момента для атаки? Но тогда эта война растянется на долгие годы, а я хочу быстрее вернуться домой. Этот вариант меня не устраивал. Оставался второй вариант. Ещё раз атаковать противника среди белого дня, показаться ему и ускорить военные действия. Посуществу это значило засунуть голову в раскрытую пасть тигра и ждать, как он поступит. Решать это предстояло мне самому. Вол и остальные, воины моего отряда, советчиками мне быть не могли. По понятным причинам. В военном деле, а тем более в партизанской войне они ничего не понимали и в отличии от меня, ни книг об этом не читали, ни фильмов не видели. Поэтому моё превосходство в этих вопросах было не оспоримо. Гений, военный стратег здесь был один. Понятно кто! Быстро доел свой завтрак-обед. Решение принял. Нужно было действовать. Задерживаться в этом мире на долгий срок не хотел.
Придуманный мной план был гениален, на мой взгляд. Атака среди белого дня. Растерянный противник её ожидать немог. Воины должны были подлететь к строительству и промзоне, дать залп из ружий по лагам и умам. Один залп и мгновенно унестись прочь. Дальше в действие вступал "бомбандировшик", сбросив две оставшиеся "бомбы", он мчался за остальными. Место сбора эта поляна. Уже после этой атаки даже самый тупой враг не мог не понять, что мы вышли на тропу войны и будем громить его до победы. С учётом того, что они не знали, что такое война? Как нужно бороться с врагом и чем? Всё это было гениально!
Инструктаж своих воинов провёл быстро. Они, в отличие от нашего противника, имели понятие о военных действиях, пусть и более примитивных, без бомб и огнестрельного оружия. Но выполнить мой план им будет не сложно. Наскочить ударить и не ожидая ответных действий врага, удрать с поля боя стратегия простая. В общих чертах бывшим наёмникам знакомая. Поэтому много вопросов мне не задавали.
Занять места на "летамобилях", зарядить ружья, выполнили все это быстро. Старшие доложили о готовности экипажей. Отдал команду выступать. Один за другим, наши "летамобили" взлетели. Я и Вол взлетели последними. Полученный при первой бомбардировке опыт я учёл, был надёжно привязан ремнями, оторвать рычаг сбрасывателя, уже не боялся.
Солнце, синее небо, зелёная трава провожали нас на почётную миссию нести смерть врагу. Страха не было. Противнык превосходил нас численностью, но оружия неимел и дать отпор нам не мог. Это превосходство мной учитывалось, потерь в этом налёте у нас не намечалось. Так героически шли на этот бой. Без страха, в душе и сердце. Под летящим отрядом простирались леса и степи. На объкт нападения летели стороной, минуя города. Вскоре показался объект. Мы ринулись в атаку.
Вначале всё шло по намеченому плану. Первая волна атакующих долетела до намеченных целей, "летамобили" зависли, стрелки дали залп. Особой точности от их залпа ожидать было смешно. Зависший "летамобиль" не висит неподвижно, ветер его пусть и легонько, но раскачивает. Воины профессионалами были в ближнем бою на мечах, копьях. Более или менее, освоили арбалет, а ружьё для них оставалось сложной техникой. В силу этих причин десятков и сотен убитых врагов не было. Но все с интересом смотрели на землю, рассматривая результаты своей стрельбы. О том, что нужно немедленно улетать прочь чуть-чуть забыли.
Подлетая, увидел эту картину и от души выматерился в микрофон усилителя. Этот рёв произвёл больше действий, чем залп ружий. Покрайней мере на моих воинов точно. Они вспомнили, что им нужно быстро улетать прочь. Едва не сталкиваясь, "летамобили" стрелков бросились…, в разные стороны. Все находившиеся на земле лаги, умы, люди бросили свою работу. Подняв головы, они с интересом наблюдали за метушащимися в воздухе "летамобилями" и подлётом моего "бомбардировщика".
В этот раз Вол не оплошал. Подлёт к цели, полуразрушенной промзоне выполнил мастерски, завис в нужном месте. Дёрнув рычаг, я сбросил "бомбы". Они летели вниз, а мы улетали прочь. Я наблюдал за удаляющейся промзоной. Сначала внизу возник огонь, а потом жахнуло. Две "бомбы" не пять, но тряхнуло нас душевно. В этот раз летал, как космонавт в невесомости. Было почти не страшно, просто не успел испугаться. Что творилось на земле? Уже не видел. Мы резво уносились прочь.
Долетели до места встречи, сели, оттащили под деревья свой "летамобиль", замаскировали его и начали ждать погони. Ждали десять минут, полчаса, час, два…